Книга Баллада Пепла и Льда, страница 41 – Анна Платунова

Однажды в гарнизон поступил на службу молодой офицер, обычный парень, без дара, выпускник военной академии. Мы пару раз столкнулись у выхода из столовой, обменялись приветствиями и как-то остановились поболтать. Я расспрашивала его о столице: какие там дома? Что сейчас в моде? Видел ли он королевский дворец? А может быть, краем глаза удалось увидеть самого императора?

Вчерашний выпускник академии запинался и терялся, не сводил с меня глаз, и это мне льстило. Выходит, я могу так сильно кому-то понравиться, что он растеряет все слова? Такое новое, необычное ощущение! И, сама того не понимая, я поощряла его улыбками и взглядами, отчего офицер осмелел и к концу разговора взял меня за руку.

Увидел нас и отец, и вечером того же дня он впервые резко поговорил со мной и напомнил, что я уже не ребенок и должна вести себя с достоинством. На тот момент мне исполнилось семнадцать лет, и отец испугался, что я влюблюсь в первого попавшегося мужчину просто потому, что других кандидатов не окажется поблизости. Влюблюсь и совершу ошибку.

— Ласточка, не торопись, вся твоя взрослая жизнь еще впереди, — сказал он наконец, увидев, как я сжимаю губы от обиды: расстроившись, я не плакала, а злилась. — Я обещаю: когда тебе исполнится восемнадцать, я возьму отпуск и вывезу тебя в столицу на зимний сезон.

Злиться я сразу перестала, а сердце застучало в предвкушении. Зимний сезон в столице! Званые вечера и новые знакомства. Катания на коньках на замерзшем пруду в центре города. Украшенные огоньками деревья. Ярмарка и театр. Много парней и девушек — моих ровесников. Я смогу наговориться от души и, кто знает, встречу свою любовь?

В конце осени, когда землю укрыл снег — в северных краях зима приходила раньше, — наступил день моего совершеннолетия. Спустя еще несколько дней к порогу дома пришел Ищущий, и все обещания отца потеряли смысл.

Мы больше не заговаривали о зимнем сезоне, а все время посвятили отработке навыков боя и физическим упражнениям. Иногда я замечала грустный взгляд отца, направленный на меня. Совсем другой судьбы он хотел для единственной дочери.

А потом стремительно завертелись события, перевернувшие мою жизнь: предательство, Прорыв, казнь… Мне казалось, что за эти несколько месяцев я пережила потрясений больше, чем иные за многие годы. В моих каштановых волосах появились нити седины, на моем теле — рубцы, а на сердце — незаживающая рана. Но я еще ни разу не целовалась, не говоря уж о… как там назвала ее мейстери Иллара? — не говоря о «телесной близости».

Целительница больше не стала тратить время на уговоры и раздала нам флаконы.

— Пейте. На моих глазах.

Медея, не раздумывая, опустошила свой, только уточнила:

— Живот будет болеть?

— Не появится никаких неприятных ощущений, не бойтесь. — Целительница смотрела на Веелу, будто говорила специально для нее. — Раньше — да, кадеты выбывали из строя на два-три дня, отлеживались. Давно это было, теперь настойку усовершенствовали, так что ничто не помешает занятиям. Вы должны оставаться в хорошей физической форме перед началом практикумов.

Практикумы, практикумы… Все в Академии точно сговорились запугивать нас будущими практикумами по специализации. Как будто нас, неопытных новичков, сразу кинут в пасть гаргонела.

Я следом за Медей откупорила флакончик и сначала принюхалась. Жидкость приятно пахла травами и чуть-чуть корицей. По языку прокатилась терпкая волна, во рту снадобье сделалось теплым, а в желудке так и вовсе горячим, жар побежал по венам, но очень скоро утих, только на виске выступила капля пота.