Книга Баллада Пепла и Льда, страница 110 – Анна Платунова

Я вскинулась.

— Ты врешь!

— Зачем мне? Насчет того, чтобы быть с ним осторожной, я серьезно. Серьезней некуда. Тайлера ломает не по-детски. Будь с ним осторожна. Такие сильные чувства до добра не доводят. Это если на минуточку забыть о том, что отношения между командирами и подчиненными строго запрещены.

— Какие отношения! — повысила я голос, опомнилась, зашептала: — Какие, в бездну, отношения! Нас друг от друга трясет!

— Его-то точно трясет, — глубокомысленно хмыкнул Ярс. — Так что мозги отключаются. Поэтому я и подумал… Проехали! Смотри, Дейрон, рассчитываю на твою разумность. В прошлом году эфора Вильсона высекли только лишь за то, что кадет Абернати пожаловалась, что он ее поцеловал. Хотелось бы, чтобы шкурка Снежки осталась целой. Да и твой хладный трупик никому не нужен. Кто знает, какое чувство возьмет в нем верх? Я бы не рисковал.

Я сидела, будто пыльным мешком пристукнутая. Так и подмывало потрясти головой и вытрясти из ушей все слова, залетевшие в них за последние пять минут.

— Ты шутишь, Ярс? Шутишь, правда? — жалобно спросила я.

Ярс смотрел без улыбки. Да я и так знала: он говорил правду. Проклятье. Проклятье!

— Спасибо, — выдавила я. — И спасибо за ключ, хоть тебе и влетело. Эйсхард не успел бы вытащить меня, если бы не ты.

Я давно перешла на «ты», но Ярс не поправлял меня. Он покачал головой, недовольный собой.

— Надо было пойти с ним. Но я был уверен, что он зря дергается: еще никто никогда не забывал кадетов в подвале. — Ярс взъерошил волосы. — Что за несуразица с этими вашими глюками? У обоих сразу. С ума поодиночке сходят, это только белой лихорадкой все вместе болеют.

Я пожала плечами: что сказать? Я чуть голову себе не сломала, прокручивая события того дня. Может, на острие стика нанесли галлюциногены, и они попали в кровь, когда меня ранили? Лед подумал о том же и тщательно изучил оружие, но не нашел следов отравляющих веществ. И к тому же это не объясняло, почему никто из кадетов не заметил моего отсутствия, пока они не добрались до столовой. Всем казалось, что я шла рядом. Бред!

Когда я утром, хромая, вышла на построение, Веела кинулась мне на шею и залила слезами. Ронан топтался рядом и похлопывал меня по спине.

— Ты жива! Жива! — повторяла Фиалка.

Вот уж не ожидала такого бурного проявления чувств от капризной аристократочки. Оказывается, она умеет переживать не только о себе.

— Да что со мной сделается, — смущенно проворчала я и обняла ее в ответ.

Во время лекции мейстера Шоаха кадеты, узнав о происшествии, не могли усидеть спокойно, перешептывались и перекидывались записочками. Даже угроза преподавателя оставить курс на три пары вместо одной не произвела впечатления на взбудораженных первогодков.

Как мне потом рассказала Веела, ходили самые разные версии случившегося. Две самые популярные: Алейдис окончательно сбрендила и собиралась устроить Прорыв, чтобы отомстить за отца, но эфор Эйсхард вовремя ей помешал, — и противоположная, где эфор Эйсхард специально закрыл меня в подвале, чтобы проучить.

Судя по ехидным взглядам Вернона, которые я ловила на себе, он придерживался последнего варианта: усмирение Дейрон идет полным ходом. Когда он покосился на меня в очередной раз, я ответила ему неприличным жестом, сложив указательный и большой пальцы в колечко — ясно давая понять, куда должны незамедлительно отправиться Вернон и его ухмылки. Колояра перекосило от злости. Можешь сколько угодно скрипеть зубами, гаденыш!