Книга Баллада Пепла и Льда, страница 108 – Анна Платунова

— О, забыл! — провозгласил вдруг Ярс, полез в карман и высыпал на стол передо мной горсть орехов в сахаре. Потом, порывшись в глубине необъятных карманов, добавил сверху еще парочку орешков. — Так дело пойдет веселей.

— Ты где их достал? — удивился Лед.

Чему удивляется? Даже я поняла, что Ярс относится к категории людей, который достанут все что угодно, хоть из-под земли.

Со вкусняшкой за щекой работа спорилась. Вот не предполагала, что такое нудное занятие, как разгребание завалов в архиве, может подарить и радостные моменты. И пусть исписанные канцелярским почерком акты и ведомости уже расплывались перед глазами, я впервые за много дней чувствовала себя… уютно? Да, пожалуй.

Эфоры, спускаясь с верхотуры, тоже перехватывали по орешку. Как я и предсказывала, чистые тряпки они извели очень скоро и теперь недоуменно разглядывали гору ветоши.

— Да наберите два ведра сразу, — не выдержала я. — В одном будет вода для грязных полок, во втором — чистая, чтобы протирать. И тряпок столько не нужно.

— Во, Дейрон дело говорит! — согласился Ярс.

Я только головой покачала.

— Чувствую, дома вас не гоняли, — брякнула я, обрадовавшись похвале. — Признавайтесь, маме не помогали!

О Всеблагой, да кто же меня за язык-то тянул! Лед замер. Я не видела его лица, только напряженную спину. Спустя мгновение он с остервенением принялся драить полку, будто стирал не столько пыль, сколько мои слова из памяти.

«Прости…» — повисло на кончике языка, но вслух это произнести я не решилась.

— Так, ладно, что там ты уже наразбирала? — нарочито бодро спросил Ярс, наклонился над аккуратной стопкой, открыл верхнюю папку, присвистнул. — Смотрите-ка, десять лет назад они на первом курсе тактику сдавали. А мы только на втором.

Спасибо, Ярс, что пытаешься его отвлечь.

Я наклонилась за стопкой разрозненных бумажек, выпавших из разных папок и коробок, — с ними придется повозиться.

Не знаю, что привлекло мое внимание в первую очередь: светящаяся на пожелтевшем листе бумаги магическая печать или имя Гвендолин, мелькнувшее среди списка других имен. Гвендолин Эйме — моя мама.

После этого я, конечно, не могла выпустить документ из рук, пока не изучила все столбцы, все имена. Их было не больше десятка — парней и девушек, не связанных ничем, кроме короткой записи в одной из колонок: «Дар не определен» и пугающего заголовка последнего столбца: «Дата смерти». Судя по всему, между окончанием Академии и смертью проходило от года до двух, но не больше. Что это значит? Целитель гарнизона был прав и нераскрывшийся дар сжигает своего хозяина? Данные охватывали период за последние сто лет. Выходит, это редкое явление.

Была здесь и еще одна колонка: «Дата первой манифестации дара». О чем это?

— Дейрон, что ты там нашла? — полюбопытствовал Ярс, спустившись за очередным орешком.

Он заглянул мне через плечо, рассматривая документ.

— О-о, как это сюда попало? — Он постучал указательным пальцем по светящимся линиям печати. — Секретный архив. Кому-то голову снимут, если узнают, что документ угодил не в те руки.

Лед спрыгнул с верхотуры и тоже подошел посмотреть.

— Командир, можно задать вопрос? — обратилась я к Эйсхарду. — Что такое первая манифестация дара?

— Первое проявление. Это как раз способность видеть дороги Академии. Обычно от первой манифестации до пробуждения проходит не больше трех месяцев.