Книга Хозяйка старой пасеки, страница 94 – Наталья Шнейдер

— И далеко бы вы убежали босиком? — фыркнула я.

— Не придирайтесь к деталям. Разумеется, я бы оделся.

— А вы не страдайте над разбитым кувшином. Может, конечно, у боевых магов вроде вас есть заклинание какого-нибудь кошачьего зрения, но я очень сомневаюсь, что при свете луны возможно кого-то выслеживать в лесу.

Полкан возмущенно гавкнул.

— Не у всех же есть нюх, — ответила я ему и тут же снова повернулась к Стрельцову. — Или магия может отследить человека по крови?

— Не может. — Кровь — это просто кровь, в темноте ее действительно не разглядеть, и вы правы, до кота или филина мне далеко.

— Ну почему же, кот из вас получился бы шикарный. Такой, знаете, дворовый, с порванным ухом, от которого разбегаются не только соперники за кошечку, но и собаки. — До меня дошло, что я несу, и я ойкнула. — Простите, я не хотела сказать, будто ваша родословная…

— Не за что. — Стрельцов рассмеялся. — Я понял, что вы имели в виду, и это в какой-то мере лестно. Из вас бы тоже вышла очень милая кошечка. Трехцветная, с виду хрупкая, но с норовом. С острыми коготками и умными глазами.

Я залилась краской и поторопилась сменить тему.

— Так, говорите, преступник серьезно ранен? Возможно, действительно объявится у кого-то из наших докторов.

— Не думаю, — покачал головой исправник. — Я, конечно, напишу им, но, если наш ночной разбойник не дурак, он обратится к доктору из соседнего уезда, до которого от вашего имения рукой подать. Или вовсе к какой-нибудь деревенской знахарке.

— Едва ли деревенская знахарка сможет извлечь пулю.

— Доктор тоже не всегда это сможет. Я напишу исправнику соседнего уезда, но захочет ли он делать лишнюю работу? — Он развел руками. — Если вы не против, давайте сменим тему. Не слишком-то приятно признаваться в своих неудачах. Я хотел поблагодарить вас за то, что пристроили Вареньку к делу.

Я улыбнулась.

— А она-то надеялась… — Я не стала договаривать. Если Стрельцов не дурак — поймет, а если дурак — незачем ему знать.

— Разозлить меня? — рассмеялся он в ответ. — Я ее пожурил, чтобы кузина не потеряла интерес к своему новому увлечению. Но на самом деле рыбачить, хоть и не слишком пристало барышне ее круга, все же лучше, чем слагать песни о несчастной любви и изводить окружающих капризами, мстя за удаление от предмета воздыханий всем, кто не успеет увернуться. К тому же… — Он помолчал, взгляд его стал рассеянным, словно уходящим в давние воспоминания. — Кто знает, как может повернуться жизнь.

Я напряглась — сейчас он опять скажет какую-нибудь гадость в мой адрес, но Стрельцов смотрел куда-то в пространство.

— У меня был гувернер. Мне казалось, что он меня ненавидит, и я платил ему такой же незамутненной ненавистью, не упуская возможности досадить. Самолюбивый мальчишка, я не понимал, сколько боли и унижения скрывается за его строгостью.

— Унижения? — не поняла я. — Ваши родители плохо обращались с ним?

— Не хуже, чем с другими слугами. Но тому, кто когда-то носил графский титул, хлеб служения горек. Он бежал из Лангедойля, когда чернь свергла короля. «Аристократов на фонарь!» — распевали они, и слова не расходились с делом.

Я кивнула. Похоже, местная история в чем-то повторяет известную мне, но насколько?

— Тогда Рутению наводнили беженцы из Лангедойля. Моему гувернеру повезло, что он нашел хотя бы такое место. И все же… Разумеется, он меня ненавидел, хоть и не я был источником его несчастья.