Книга Хозяйка старой пасеки, страница 80 – Наталья Шнейдер

— Я не могу. Вы…

Я поежилась: сейчас, когда адреналин схлынул, стало слишком хорошо понятно, что в наших широтах май — вовсе не лето.

— Я по крайней мере обута.

Я схватила его за руку и потащила к черному ходу. Так быстрее и проще, чем опять подниматься по провонявшей лестнице и объясняться с Варенькой, которая наверняка уже умирает от любопытства.

Стрельцов сделал несколько шагов — видимо, слишком ошалев от моей бесцеремонности. Потом, будто опомнившись, аккуратно высвободил ладонь. Я мысленно ругнулась. Все же есть у юности свой минус — я бы даже сказала минусище: мозги не поспевают ни за эмоциями, ни за реакциями. Кто меня просил хватать постороннего мужика за руку, будто несмышленыша?

— Простите, — сказала я и, чтобы сменить тему, спросила: — А чем это так воняло?

Стрельцов откликнулся с подозрительным энтузиазмом:

— Нюхательными солями. Негодяй либо знал, что в доме собака, либо очень быстро сориентировался. Поджег нюхательные соли. Я сам едва не задохнулся, а уж бедный пес… — Он улыбнулся. — Я рад, что с ним все хорошо и рана, судя по всему, несерьезна.

Полкан, который трусил около меня, гавкнул, будто соглашаясь.

— Я тоже очень рада. Вы любите собак?

— Да. У меня был пес, и я так и не решился… — Он схватил меня за плечо, останавливая. — Погодите.

Что-то мелькнуло, будто дверь черного хода была накрыта сетью, которая вспыхнула и погасла.

— Что…

— Убрал заклинание, чтобы вас не зацепило. Я поставил охрану на все входы. — Стрельцов неловко усмехнулся. — И все же опростоволосился, положившись на то, что флигели заколочены.

— Да уж, этот тип явно понимал, куда лезет. Вы узнали его? — полюбопытствовала я, открывая двери.

Исправник покачал головой.

— Подозрения есть, но подозрения не равно доказательству. Он замотал чем-то лицо, одни глаза остались.

— Тогда это могла быть и она, — заметила я, пытаясь вспомнить очертания фигуры. Не получилось — чудо, что в полутьме вообще смогла разглядеть человека.

— Штаны.

Хотя я подозревала Савелия — а кому еще приспичит лезть в дом, где нет ничего ценного? — невесть откуда взявшееся чувство противоречия заставило меня фыркнуть.

— Какая дура соберется грабить в юбке? Вы еще про корсет вспомните. — Впрочем, я тоже вспомнила кое-что и торопливо добавила: — И, если вы снова начнете про разврат, я выставлю вас из дома в чем есть, наплевав и на гостеприимство, и на вашу должность.

— Не начну. — Он развернулся, заглядывая мне в глаза. — И я прошу прощения за бестактность. Я должен был выбирать…

— Забудем об этом, — поспешно перебила я, хотя прекрасно знала, что про себя буду припоминать этому, этому… еще долго.

— Что касается моей уверенности в том, что тать был мужчиной… Это опытный боевой маг. Очень опытный. Барышень не учат боевым заклинаниям, и, даже если бы какую-то научили, отработать их в реальном бою было бы негде. И это главная причина, по которой я сомневаюсь в его личности.

— Савелий не служил. — Я вспомнила, что в этом веке слово «служба» означало не только воинскую, и добавила: — В смысле, в армии.

— Я проверю еще раз, но, насколько мне известно, нет. Обычно такие вещи не скрывают, а гордятся ими.

— Вы тоже не особо распространяетесь о своих подвигах.

Он поморщился, и что-то болезненное мелькнуло во взгляде.

— Варвара разболтала? Были бы подвиги, а так — недоразумение сплошное.