Книга Хозяйка расцветающего поместья, страница 45 – Наталья Шнейдер

— Не было, ты сама не хуже меня знаешь!

— А зачем ты тогда в мой дом полез?

— Клад… Клад искать! — Он бухнулся на колени. — Простите, Павел Ильич, никогда больше… И не подумаю!

— А расписки зачем с собой потащил? — хрипло спросил Стрельцов.

— Хотел доктору продать, да побоялся что украдут.

— Откуда у тебя такие деньги?

— Не было денег, в карты выиграл! Грешен! — Он потянулся осенить себя священным знамением. Замер, увидев нормальную руку.

Стрельцов отступил от двери, и Зайков вылетел в нее, едва не снеся полотно с петель.

Я вцепилась в кулак, чтобы не расхохотаться.

Стрельцов замер, приподняв руку в предупреждающем жесте.

Что-то грохнуло.

— Все, — выдохнул исправник, расплываясь в улыбке.

Я сползла по стене, не удержавшись на ногах от хохота.

Но долго смеяться не пришлось: с улицы донесся крик, тут же стихший. А следом — повелительный голос, который я узнала с первых же звуков.

— Этого — на конюшню, выдрать так, чтобы сидеть не мог, и отпустить.

— Непременно. — Вот эти голоса мне были незнакомы. Странно, что ответ был не «да, барин» или «как прикажете» — впрочем, на самом деле меня сейчас взволновало другое.

— Вы позвали Виктора? — ахнула я.

— Конечно, князя вся эта история прямо касается.

Лицо у меня, видимо, стало очень выразительным, потому что Стрельцов добавил почти извиняющимся тоном:

— Вы сказали, что свидетелей я волен выбирать на свое усмотрение.

Ну да, я так и сказала, потому что не знала, кто в свете достаточно влиятелен, любопытен и притом достаточно болтлив, чтобы завтра же разнести по гостиным историю о том, как Зайков, испугавшись собственной тени, признался, что залез ночью в чужой дом вовсе не от большой любви. Да и про клевету добавить. Чтобы он сделался посмешищем в городе и сбежал.

— Но я не думала…

Я осеклась, потому что дверь распахнулась и в кабинет широким шагом вошел Виктор. На его лице раздражение боролось с весельем, наконец веселье победило, и он расхохотался.

— Кирилл Аркадьевич, снимаю шляпу. Представление вышло куда интересней императорского театра.

— Ваши восторги не по адресу, — улыбнулся в ответ Стрельцов. — Если хотите поблагодарить настоящий мозг этой аферы, благодарите жену.

Виктор склонился к моей руке.

— Ты неподражаема.

Я смущенно улыбнулась.

— У меня одной ничего бы не вышло. Кирилл Аркадьевич, а кто был упырем?

Он рассмеялся, открыл форточку.

— Гришин, покажись!

Через несколько минут оживший мертвец вошел в комнату. В неровном свете свечи его грим, пожалуй, выглядел еще убедительней, чем сквозь оконное стекло. Я даже вздрогнула, когда он потянулся к ране на голове.

— Ваше благородие, дозвольте умыться. Не то что люди, лошади шарахаются.

— Хорошо, ступай, — кивнул исправник.

— Погоди, — вмешался Виктор. Протянул ему монету. — Вот тебе за труды.

— Благодарствую. — Он отлепил от лица что-то комковатое, красное.

— Моя маменька обожает домашние театры, — рассмеялся Стрельцов, проследив за моим взглядом. — Воск и клюквенное варенье.

— Столько добра перевели на этого паршивца, — проворчал пристав, исчезая за дверью.

Стрельцов посерьезнел.

— К слову о паршивцах. Виктор Александрович, надеюсь, вам не нужно напоминать о законе. Телесные наказания дворян отменены еще двадцать лет назад.

— После нашего воссоединения с женой вся моя дворня начала ее обожать. Не знаю, как это у тебя получилось, душа моя, буквально за несколько дней. — Виктор улыбнулся мне. Снова обернулся к Стрельцову. — И они, конечно же, очень недовольны, что барыню оклеветали, а барина расстроили. Я сурово попеняю своим людям за самоуправство.