Книга Скиталец, страница 98 – Тиффани Робертс

Кровать скрипнула, и одеяло зашуршало. Он перевел оптику на Лару. Она лежала на боку, подтянув колени. Одна ее рука была вытянута, пальцы находились всего в нескольких дюймах от его бедра, как будто она тянулась к тому месту, где он был мгновение назад.

Он выскользнул из кровати и открыл сундук ровно настолько, чтобы вытащить одно из запасных одеял, лежавших внутри, осторожно, чтобы не рассыпать инструменты по полу. Выключив свет, он лег рядом с Ларой, укрыв их одеялом, и притянул ее тело к своему. Она глубоко вздохнула и обвила руками его торс, закинув ногу ему на бедро.

Ее тепло проникало в него, постепенно усиливаясь благодаря утеплителю из одеяла. Долгое время он смотрел, как она спит. Затем он тоже закрыл глаза, выключив свою оптику. Только ощущение ее кожи на своей, мирные звуки ее дыхания и ровное сердцебиение были крошечным шагом к Белой пустоте.

На данный момент этого было достаточно.

Глава Семнадцатая

Лара медленно приходила в сознание после пробуждения. Ее веки были слишком тяжелыми, чтобы их можно было открыть, глаза усталыми и раздраженными, конечности налились свинцом, а между ног ощущалась странная боль. Был ли у нее еще один из тех снов? Последние несколько дней они были яркими, особенно в отсутствие Ронина, но она отказывалась прикасаться к себе. Она была слишком противоречива в своих желаниях.

Глубоко вдохнув, она потянулась, резко замерев, когда поняла, что рядом с ней кто-то есть, прижавшись к ней всем телом. Она открыла глаза и подняла голову. Ронин лежал на спине, ее рука покоилась у него на груди, а его — у нее под шеей. Он не двигался, не говорил.

Спали ли боты? Она ни разу не видела Ронина в его постели с тех пор, как приехала сюда, и единственный раз, когда постельное белье было потревожено, это когда она сидела на нем, чтобы зашить его рубашку.

Она оглядела комнату. В окно проникало достаточно серого света раннего утра, чтобы она могла различить темные очертания мебели. Они спали вместе. Это был самый простой способ взглянуть на это, хотя в этом не было ничего простого.

Лара села, натягивая одеяло на обнаженную грудь. Она была в комнате Ронина, в его кровати, с ним. Прошлая ночь не была сном.

Табита была мертва.

Лара провела большую часть ночи в слезах. Даже сейчас еще больше слез грозило вырваться, но она делала все, что могла, чтобы предотвратить их. Они не могли вернуть Табиту.

Плач только заставлял ее чувствовать себя слабой, хнычущим, жалким человеческим существом.

Но, черт возьми, это было чертовски больно.

Смирись с этим.

По ее щеке скатилась слеза. Лара сердито вытерла ее и снова посмотрела на Ронина.

Я похоронил ее. К западу от города. Подальше от… всего этого. Теперь Табита свободна.

Она знала не так уж много людей, которые поступили бы так же. Мертвое тело означало потенциальную добычу или — для самых отчаявшихся — еду. Похороны требовали времени и энергии, которые большинство не желало тратить на кого-то, кого уже нет в живых.

Она потянулась, чтобы положить руку ему на грудь, но заколебалась, ее ладонь зависла в дюйме от его кожи. Наконец, она сдалась и опустила руку, оценив его тепло и твердость.

— Спасибо, — тихо сказала она. Он был ботом; что он мог знать о том, как ухаживать за мертвыми? Но он сделал это, потому что Лара глубоко заботилась о Табите.