Книга Скиталец, страница 91 – Тиффани Робертс

Ронин откинулся назад, стягивая половинки ее штанов, обнажая бедра. Он уставился на ее лоно, зрачки его расширялись и сужались. Его рука скользнула вверх по внутренней стороне ее ноги, оставляя за собой жар. Лара вздрогнула. Ее дыхание стало прерывистым.

Он раздвинул ее складки, открывая их взору. Кончик пальца скользнул по чувствительной плоти, и она не смогла сдержать стон. Не могла усидеть на месте. Внезапно он вонзил в нее свой палец, прижав тыльную сторону ладони к ее бугорку.

Лара ахнула и приподняла бедра, прижимаясь к его руке. Он на мгновение замер в раздумье, и прежде чем она успела усомниться в его нерешительности, он скользнул еще одним пальцем внутрь.

Искра вспыхнула под сладким теплом его руки, проложив путь к каждому нервному окончанию в теле Лары. Его пальцы скользнули внутрь нее, касаясь чувствительной плоти, и раздували пламя до адского огня.

Она заставила себя открыть глаза и посмотреть на него. Он все еще наблюдал за ней, так же пристально, как и во время танца.

На этот раз она потанцует с ним, а не для него.

Взяв его за запястье, она отвела его руку в сторону и села. На его лице промелькнуло замешательство, но он без возражений сел. Кровать заскрипела под его весом.

Лара сбросила свои испорченные штаны и забралась к нему на колени. Руки Ронина легли на ее бедра, удерживая неподвижно, когда она обвила ногами его талию.

В новом положении их глаза оказались на одном уровне. Они смотрели друг на друга, и на этот раз она точно знала, о чем он думает. Это была точка невозврата.

И Ларе было все равно.

Она хотела его. Она хотела его и до сегодняшнего вечера, но отбрасывала свои желания в сторону. Гнев был легче, чем похоть, легче, чем забота. Неважно, на кого он был направлен — на него, на свои чувства или на себя.

Больше нет.

Их рты встретились, голод Ронина сравнялся с ее собственным, их взаимная потребность усиливалась с каждым вкусом. Она провела пальцами по его коротким волосам и вниз по спине, обвила руками его шею и приподняла задницу. Кончик члена прижался к ее центру. Откладывать дальше означало бы приветствовать возвращение боли. Она не хотела думать. Она хотела забвения.

Прежде чем другая мысль пришла ей в голову, прежде чем она смогла поколебаться и убедить себя остановиться, она упала на него.

Она резко выдохнула от внезапной полноты. Это было совсем не похоже на ту боль, которую она помнила, совсем не то, что она заставляла себя воображать. Дискомфорт был мимолетным, и ее тело потянулось, чтобы приспособиться к нему, втягивая его глубже внутрь — жаждая большего.

Лара уткнулась лицом в его шею. Появления каких бы воспоминания она не боялась, они не возникли. В этой комнате были только она и Ронин, отгороженные от остального мира. Они были связаны самым интимным образом.

Он был совершенно неподвижен под ней, впиваясь кончиками пальцев в ее бедра.

— С тобой все в порядке? — спросил он напряженным голосом.

— Я готова, — ответила она между судорожными вдохами. Будет боль, это неизбежно. Жизнь — это боль, а что такое секс, если не часть жизни? Но Ронин не хотел причинять ей боль. Это что-то значило. Это сделало бы все терпимым. Именно в этой близости, интимности она нуждалась. — Найди свое освобождение.

Его пальцы скользнули в ее волосы, и он мягко откинул ее голову назад, встречаясь с ней взглядом.