Книга Скиталец, страница 87 – Тиффани Робертс

— Я должен…

— Иди приведи себя в порядок, а потом расскажешь мне все подробности. С тех пор, как ты ушел, мой гребаный череп изнывал от скуки, и теперь вдобавок ко всему у меня болят кончики пальцев.

Она легко поднялась, потянулась и пошла вверх по лестнице. Ронин наблюдал снизу за мягким покачиванием ее бедер. Он должен потребовать, чтобы она остановилась и выслушала его.

Вместо этого он последовал за ней наверх. Она вошла в его комнату, прямо к его кровати, и Ронин замер. Что она делала? Почему, учитывая то, что ему нужно было ей сказать, его желание к ней усилилось?

Лара остановилась перед сундуком, положила пистолет и вернулась в коридор.

— Это не очень вкусно, но я кое-что приготовила для тебя. Это на твоей кровати, — она подняла пальцы, чтобы показать ему крошечные порезы на их кончиках. — Я пролила из-за этого кровь, так что тебе лучше хотя бы притвориться, что ты это ценишь.

Он повернул голову, когда она проходила мимо него, провожая ее взглядом по направлению к ее комнате, не в состоянии сформировать связное предложение. Почему он не мог просто сказать ей?

Смерть была частью мира; она всегда была и всегда будет. Скольких людей, из плоти или металла, он видел, застывшими навсегда? Это был неправильный вопрос, который следовало задавать самому себе.

Табита и синт входили в 115.299 человек, по крайней мере, с момента его пробуждения. Многие из них были уже мертвы или деактивированы задолго до того, как Ронин нашел их, но они остались в его памяти, как постоянные напоминания о неумолимой природе мира.

Он знал, что их было больше — миллионы — погребенных в Пыли, скрытых в руинах. Он знал, что было еще больше, до наступления «Отключения», запертых в его недоступных воспоминаниях.

Войдя в свою спальню, он включил свет и разделся. Его пальцы затекли, когда он расстегивал молнии и пуговицы, а взгляд переместился сначала на пистолет на груди, а затем на кровать. Одеяла были смяты, как будто Лара лежала на них, пока его не было. Поверх одной из подушек была расстелена рубашка из серой ткани, которую он подарил ей перед отъездом.

Ронин провел рукой по ямочкам на постельном белье. Как она выглядела в его постели? Каково было бы оказаться здесь вместе с ней? Его процессоры могли встроить ее изображение в сцену, но это никогда не могло сравниться с реальностью.

Нет. Не сейчас, не тогда, когда он был покрыт Пылью и нес такие ужасные новости.

Он зашел в смежную ванную и принял душ, используя тряпку, чтобы стереть грязь с кожи. Пар клубился вокруг него, когда он скреб под ногтями. Его датчики зарегистрировали температуру воды — сто десять градусов по Фаренгейту, — но это была просто цифра. Несколько недель назад Табита тоже была бы просто другой цифрой. Сто пятнадцать тысяч двести девяносто восемь. Это было до Лары.

Лара была ключом. Причина, по которой Табита была больше, чем цифрой, больше, чем безымянным лицом. Благодаря Ларе — Табита стала личностью, и она любила кого-то, и была любима в ответ. Ее смерть что-то значила.

Каждая смерть имела значение, независимо от того, понимал он это или нет.

Выключив воду, он вышел из ванны, вытирая влагу с кожи полотенцем. Он остановился перед зеркалом и стер запотевшие капли. Его лицо не изменилось. Никаких признаков горя, никаких признаков тягот, которые причинила ему Пыль.