Книга Полное ведро неприятностей, или молочная ферма попаданки, страница 42 – Хелен Гуда, Агния Сказка

Рано утром следующего дня, когда первые лучи солнца только начали окрашивать небо в нежные розовые тона, мы выехали в город. Я сидела на телеге, крепко обняв корзину, доверху наполненную свежим, аппетитным сыром. А Ярис расположился рядом, бережно сжимая в руках тщательно начерченные эскизы. Нас ждал большой город, но отчего-то у меня было очень тревожно на душе, но я списала это на волнение из-за поездки с Ярисом наедине.

Дорога в город выдалась на редкость живописной. В самом разгаре лета, поля переливались золотом спелой пшеницы, словно напоминая о щедрых дарах земли. Легкий ветерок играл в листве деревьев, создавая успокаивающий шелест. Солнце щедро заливало все вокруг теплом, лишь изредка прячась за пушистыми облаками.

Но любование природой не могло заглушить нарастающее чувство тревоги, которое поселилось во мне еще до рассвета. Какая-то глухая, но настойчивая боль тянула к ферме, к Буренке, к работникам. Сердце сжималось от неясного предчувствия беды, словно тонкая нить, на которой держалось мое спокойствие, вот-вот должна была оборваться. Все чаще в голове всплывали образы родных мест, и с каждой минутой я чувствовала, что должна быть там.

Всю дорогу я чувствовала на себе взгляд Яриса. Не навязчивый, а скорее теплый и оберегающий, словно он чувствовал мое смятение и пытался поддержать. Иногда наши взгляды нечаянно встречались, и тогда в его глазах я видела… нежность. И смущение. И какое-то робкое признание, которое он, казалось, боялся произнести вслух. В моей груди начинало сладко щемить, сердце отбивало бешеный ритм, и я с трудом могла отвести взгляд, стараясь скрыть волнение. Жара усиливала смущение, заставляя щеки предательски алеть.

Я понимала, что он небезразличен мне. И он, кажется, тоже понимал, что давно перестал быть просто работником. Между нами витала эта невысказанная симпатия, словно тонкая нить, связывающая наши души. И чем дольше мы ехали, тем сильнее натягивалась эта нить, заставляя меня думать о будущем, о том, что может быть. Но тревога за судьбу фермы затмевала все романтические мысли. Казалось, если я отпущу эти мысли, то ферма тут же рухнет в пропасть.

Ярис, словно чувствуя мое напряжение, вдруг откашлялся и нарушил молчание.

— Знаешь, Алина, давно хотел сказать… ты очень смелая и трудолюбивая. У тебя получилось вдохнуть жизнь в эту заброшенную ферму. Я восхищаюсь тобой.

Его слова прозвучали как музыка для моих ушей, но даже они не смогли рассеять мрачные мысли. Я покраснела и, стараясь скрыть смущение, перевела взгляд на дорогу.

— Спасибо, Ярис, — прошептала я. — Без тебя я бы точно не справилась. Ты моя главная опора.

Он улыбнулся своей доброй, немного застенчивой улыбкой, и мне показалось, что мир вокруг стал ярче и теплее. Даже его шрам уже ни капли не портил его внешность, а придавал ему некий шарм.

Приблизительно к обеду следующего дня мы добрались до города. Знойный воздух был пропитан запахом пыли, пота и пряностей. Сразу бросилась в глаза суета и шум: по мощеным улицам сновали телеги, кричали торговцы, куда-то спешили горожане. После тихой и размеренной жизни на ферме, все это казалось еще более чужим и враждебным. Мне даже показалось, что все вокруг смотрят на нас с каким-то недобрым любопытством. Я хотела как можно скорее закончить все дела и вернуться домой.