Книга Полное ведро неприятностей, или молочная ферма попаданки, страница 35 – Хелен Гуда, Агния Сказка

— Что ж, Алина, — вздохнула Буренка, — поживем — увидим. Время — лучший судья, слыхала небось. Будем надеяться, что все дурные слухи — всего лишь выдумки и наговоры, и что все обойдется. Но, как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай. Глаз с этого Яриса спускать не стоит. Будь бдительна и осторожна. Не доверяй ему слепо, а лучше проверяй каждое его слово и каждое его действие. И тогда, глядишь, беда и обойдет нас стороной.

На следующий день с первыми лучами солнца, ферма ожила. Звонкий стук топора, мерное поскрипывание пилы, приглушенные голоса — все сливалось в мелодию трудового дня. Ярис, словно дирижёр, умело руководил процессом. Он успевал и сам поработать, и указания дать, и подбодрить уставших. Один из рабочих, кряхтя, укреплял покосившийся забор, стараясь вернуть ему былую прочность. Другой, с мозолистыми руками, выкорчевывал сорняки, упрямо цеплявшиеся за землю во дворе. Третий ловко орудовал старой, но ещё крепкой лестницей, латая дыры в крыше над хлевом. Сам Ярис, с обнаженным торсом и испариной на лбу, ловко раскалывал поленья, готовя дрова для печи — в преддверии надвигавшихся холодов.

Я, наблюдая за этой кипучей деятельностью, испытывала смешанные чувства. С одной стороны, меня переполняла благодарность за их усердие и преданность делу. Ферма, словно по волшебству, преображалась на глазах, избавляясь от многолетней запущенности. С другой стороны, в глубине души продолжала тлеть искорка сомнения, порожденная словами Мирона. Неужели вся эта кажущаяся идиллия — всего лишь искусная маска, скрывающая истинные намерения Яриса?

Степан, как всегда, не упускал возможности поворчать, но в этот раз его ворчание звучало скорее, как наставление, чем как недовольство. Он подходил к каждому работнику, давал советы, делился своим многолетним опытом. Молодые члены артели внимательно слушали его слова, относясь к нему с уважением, словно к мудрому старцу. Казалось, суровое сердце старика Степана немного оттаяло, растопленное их вниманием и трудолюбием.

К полудню, когда солнце поднялось высоко в небе, заливая все вокруг золотистым светом, я решила предложить работникам обед. Приготовив наваристую похлебку и свежий хлеб, я вышла во двор, держа в руках большой поднос с мисками. Я подошла к одному из рабочих, мужчине средних лет с загорелым лицом и добрыми, слегка усталыми глазами. Я знала, что его зовут Петром. Мы познакомились еще когда ехали на ферму.

— Спасибо за работу, Петр, — сказала я, протягивая ему миску с горячей похлебкой и кусок хлеба. — Тяжело, наверное, сразу после дальней дороги браться за дело.

Петр принял миску с благодарностью.

— Работа — она всегда работа, хозяюшка. Не привыкать, — ответил он, утирая пот со лба и улыбаясь. — Зато дело спорится, видать, что земля хорошая, благодатная. Жаль только, что так запущена была.

Я немного помедлила, рассматривая Петра. Его лицо, обветренное ветрами и солнцем, казалось открытым и честным. Мне захотелось довериться ему, поделиться своими сомнениями.

— Скажите, Петр, — начала я осторожно, — а вы давно знаете Яриса?

Петр кивнул, отхлебывая похлебку.

— Да уж лет десять, наверное. Вместе начинали, ещё мальчишками. Всё в одной артели, так сказать.

— И какое у вас о нем сложилось впечатление? — выпалила я, не в силах сдержать любопытство. Мне было важно услышать мнение человека, который знал Яриса много лет, лучше, чем я.