Книга Полное ведро неприятностей, или молочная ферма попаданки, страница 38 – Хелен Гуда, Агния Сказка

— Дочка, — сказала она мне однажды, глядя на меня своими добрыми, понимающими глазами, — дом должен быть не только красивым, но и теплым, наполненным любовью. Я научу тебя, как шить шторы, вышивать подушки, создавать обереги для дома.

Агафья научила меня выбирать ткани, сочетать цвета и создавать удивительные узоры. Вместе мы шили шторы из толстой льняной ткани, чтобы защитить дом от холода и сквозняков. Мы вышивали подушки яркими шерстяными нитками, изображая на них цветы, птиц и животных. Агафья рассказывала мне о скрытом значении каждого узора, о том, как они могут защитить дом от зла и привлечь удачу.

Пока дом преображался внутри, артель Яриса занималась обустройством территории. Они решили переоборудовать часть старого хлева в барак для рабочих, чтобы им было где жить и отдыхать после тяжелой работы. Они расчистили помещение от мусора, укрепили стены, сделали двухъярусные кровати, поставили длинный стол и деревянные скамейки, а также сложили печь для обогрева в зимние месяцы. Теперь у каждого работника было свое личное место, где можно было отдохнуть или просто посидеть в тишине.

Кроме того, они привели в порядок все поля. Выкорчевывали сорняки, распахивали землю, удобряли почву и сеяли рожь и пшеницу. Я, наблюдая за их слаженной работой, представляла, как осенью эти поля покроются густым золотым ковром, и мы соберем богатый урожай.

Ферма постепенно оживала, преображаясь буквально на глазах. Каждый день приносил новые плоды труда, новые надежды и новые радости. Казалось, дух запустения, который царил здесь долгие годы, отступал под натиском любви, заботы и усердия. Я все больше и больше привязывалась к этому месту, к этим людям. Мне начинало казаться, что я, наконец, нашла свой настоящий дом, свою семью. И в душе росла надежда, что светлое будущее действительно совсем близко.

Дни пролетали в заботах и трудах, как стая перелетных птиц, замирая лишь в сумерках воспоминаниями. Чем больше Ярис и его артель отдавали сил восстановлению фермы, тем крепче становились нити, связывающие меня с этим местом и с этими людьми. И чем больше времени я проводила рядом с Ярисом, тем сильнее в моем сердце разгоралось пламя… не только благодарности, но и чего-то большего, более трепетного и волнующего — симпатии.

Он был воплощением надежности и силы, но не той грубой силы, что пугает, а той, что дарит уверенность и защиту. В его карих глазах горел не просто азарт заработка, а неподдельное желание оживить это забытое место, вдохнуть в него новую жизнь. Когда он увлеченно рассказывал о своих планах — о том, какой он видит эту ферму в будущем, — его взгляд становился почти детским, наивным и чистым, и меня невольно заражала его уверенность, его неиссякаемый энтузиазм. А его улыбка… Ах, эта улыбка! Она появлялась редко, но когда озаряла его лицо, казалось, что даже самый крепкий лед тает под ее теплом.

Я стала ловить себя на том, что мои мысли все чаще и чаще возвращаются к нему. Мне нравилось незаметно наблюдать, как он руководит работниками, как умело и справедливо общается с членами артели, как ловко управляется с топором, возводя новые стены, или орудует лопатой, разравнивая землю под будущий сад. Я даже начала замечать за собой странную привычку: когда знала, что он будет рядом, я старалась одеваться аккуратнее, выбирала платья поярче, незаметно поправляла непослушные локоны, стараясь выглядеть… лучше.