Книга Госпожа следователь, или Мария Сергеевна снова в деле, страница 22 – Хелен Гуда, Агния Сказка

Я набрала в грудь воздуха и выпалила все, что успела узнать об ожерелье. Вернее, все, что мне удалось прочесть в папке, щедро сдобрив все своими выводами.

Дюбуа слушал, не перебивая, но по его лицу я видела, что мои объяснения не произвели на него должного впечатления.

— Что ж, — наконец произнес он, когда я закончила, — ваши познания, безусловно, впечатляют. Но, боюсь, этого недостаточно, чтобы раскрыть это дело. Ожерелье графини — это не просто украшение, это символ. Символ власти, богатства и интриг. И, чтобы его вернуть, нужно понимать, кто и зачем его похитил. Так что советую вам, мадемуазель Уилкотт, отнестись к этому делу со всей серьезностью. Иначе, боюсь, вы разочаруете меня.

Мне кажется, он хочет от меня невозможного, но я помалкиваю. Рассматриваю стену у окна, и мое внимание привлекает женский портрет.

— А это кто? — я киваю на портрет пышногрудой дамочки на стене. Не думаю, что он сюда изображение матушки приколотил, скорее он в таком месте, где у оперов в кабинетах обычно Феликс Эдмундович грозно смотрел на всех вошедших.

— И вы еще хотите работать в королевском следственном отделе, — на губах мужчины заиграла насмешливая улыбка. — Это же баронесса фон Шнейдер, самая выдающаяся женщина-следователь. К слову, единственная.

— Ну, ее выдающиеся таланты я на портрете вижу крупным планом, — я недовольно поджала губы. — Скромнее надо быть. Скромнее.

Мужчина смотрит на портрет, словно впервые его видит, и не понимает, о чем я говорю. — Думаете, мне тоже стоит носить такое декольте?

— Нет! — взревел Дюбуа, и его зрачки стали золотистыми и продолговатыми.

В себя я приходила всю вторую половину дня. Состояние как после похмелья.

Во-первых, оказалось, мой заботливый шеф был обеспокоен тем, что я осталась без завтрака, и, поручив мне дело, отправился за обедом. Планировал накормить меня в своем кабинете, так сказать, с глазу на глаз, чтобы никто не заподозрил особого отношения. Во-вторых, Арман де Ришелье, как выяснилось, не просто его подчиненный, а крыса, метящая на его место. Отсюда и приступ праведного гнева, когда он застукал меня в кабинете конкурента.

Весь день меня колотило от осознания произошедшего. Получается, меня использовали в чьей-то грязной игре, даже не удосужившись посвятить в правила. И ладно бы просто использовали, так ведь чуть взглядом не испепелили. Дюбуа, этот ледяной сфинкс, не такой уж и бесчувственный, как казалось на первый взгляд. Забота, обед в кабинете, ревность к выскочке Ришелье… Кто бы мог подумать.

Вечером по дороге домой я размышляла о баронессе фон Шнейдер и ее "выдающихся талантах". Неужели, чтобы пробиться в этой мужской берлоге, нужно выставлять напоказ свои прелести? Чушь какая-то. Я лучше буду полагаться на свой ум и интуицию. А декольте пусть носят те, кому больше нечем привлечь внимание. Хотя, признаюсь, мысль мелькнула: "А вдруг Дюбуа действительно оценит?". Тут же одернула себя за глупость. Никаких декольте, только профессионализм и холодный расчет.

Я покосилась на Жофрея, который хмуро смотрел в окно кареты на мелькающий за окном пейзаж города.

— Что-нибудь известно по поводу убийства Натали? — решила не высказывать претензий, что он мог бы ввести меня в курс дела подробнее, а не просто сунуть папку с совершенно другим делом и велеть расследовать, чтобы я под ногами не путалась. Хотя на моей прошлой работе именно так зачастую и делали. Давали дело и ковыряйся как знаешь. Выплыл, разобрался — молодец. Нет — скоро рапорт на перевод или увольнение напишешь.