Онлайн книга «Империя предрассудков»
|
Интересно, что Александр наплел гофмейстеринам, чтобы оправдать мой отъезд? Ответ на этот вопрос я узнала несколько позднее, ибо в тот момент, мне некогда было погружаться в раздумья, потому что меня ждала герцогиня и очень много хлопот. * * * Прошло две недели с тех пор, как мы с Александром навещали Жуковских. Постепенно гомон вокруг произошедших там событий начал утихать. По крайней мере в коридорах теперь снова обсуждали балы и приемы, а не только покушение на Великого князя. Однако я знала, что дело на этом не закончится. Император был зол, и теперь вся полиция стояла на ушах в поисках ниточек к заговорщикам. При дворе, казалось, все должно было быть как обычно, но я чувствовала, что все менялось. Не было в воздухе той беззаботности и легкости, которая витала еще летом. И черные тучи, что ползли по февральскому небу над вечно сияющим дворцом, несли перемены. Я стала чаще общаться Жуковскими. Поездка к ним произвела на меня неизгладимое впечатление, смешивая во мне страхи и предрассудки. Отныне я тревожилась за них не меньше, чем когда-то за имение своего отца. В одно мгновение потерять двух сыновей, место в обществе и не иметь возможности это изменить. Неужто такая судьба уготована столь добросердечным людям? Каждое письмо, что я получала от госпожи Жуковской, я читала с особой жадностью, словно выискивая между строк скрытые послания, но она всегда была сдержана, потому и меня ей успокаивать приходилось гораздо чаще, чем мне ее. А вот письма господина Жуковского были куда более красноречивыми. Из них я узнала кое-что о деле по покушению на Александра. Жуковским в любой момент могли предъявить участие в сговоре. Однако ничего доказать не могли. «Еще бы… – писал Жуковский, – им невероятно хочется повесить на нас это дело. Уже шестой раз мы имеем дело с тайной полицией. Каждый раз задают одни и те же вопросы. Сперва мне, затем жене. Записывают. Потом уходят. Затем снова возвращаются. Полагаю, на разговорах дело не закончится. Но не переживайте, Анна Георгиевна, в мире всегда так. Кто-то должен стать первой жертвой несправедливости, чтобы показать остальным – несправедливость вещь малоприятная. Ее нужно искоренять, с ней нужно бороться». Но не успевала я впасть в уныние, как он резко переключался на рассказы о дочерях, литературе или вспоминал дни бурной молодости. И тогда я звонко смеялась от его искрометных шуток, которые он мастерски вплетал в столь тяжелый текст. Жуковский строил планы на следующее лето, обещал показать нам с Александром по весне семейный вишневый сад, а дочерей планировал отправить на обучение в Лондон. И все это было так хорошо, так сказочно. Но от чего же мне тогда было так больно? От чего сжималось сердце и печалилась душа? Уж не от того ли, что я на самом деле знала – этим планам никогда не суждено сбыться? * * * Шла вторая неделя марта. На улице все еще было холодно, снежно и невыносимо мрачно. В один из таких унылых вечеров, которые я собиралась провести в одиночестве, отвечая на письма Фани и Жуковских, меня неожиданно позвали на театральную премьеру новой пьесы, что ставил именитый итальянский постановщик. Сперва я отлынивала от этой затеи. Не доставляло мне удовольствия лицезреть Александра в компании Марии Павловны и других его не менее влиятельных спутниц. Мне хватало их общества и на балах. Однако в тот вечер мне стало особенно тоскливо, и я чувствовала, что лучшим способом отвлечься от навязчивых мыслей будет выход в свет. Потому я быстро собралась и направилась в театр. |