Книга Эпоха героев, страница 29 – Нира Страусс

Когда он заговорил, голос фея оказался резким и раздражённым.

— Очнулась, — сообщил он, не сводя с меня взгляда, хотя и не обращался напрямую ко мне. — Отлично. Это упростит дело и очень обрадует короля. Хотя… первое впечатление не самое запоминающееся. — Он окинул взглядом мою одежду и волосы, верхняя губа приподнялась в презрении. — Но, думаю, это не важно. В конце концов, её внешность — наименьшее из её достоинств.

Ну надо же.

Никогда ещё меня не презирали с таким мастерством — в паре фраз.

И мне не нужно было даже смотреть на Мэддокса, чтобы почувствовать, как внутри него поднимается ярость. От него исходило тепло, совсем не связанное с пустыней или солнцем. Оно исходило из его крыльев, из его тела — и окружало меня.

Я мило улыбнулась.

— Ну что ж, очевидно, вы нас очень ждали, раз сам «король» соизволил выйти из своего логова, чтобы встретить нас. — Я озорно подмигнула. — А ты кто, напомни?

Я знала, что этот вопрос выведет его из себя. В нём вся суть того, кто считает себя важнее всех на свете.

— Следи за языком в присутствии короля… Моего отца. А это, если тебе трудно провести параллель, делает меня принцем.

Мэддокс фыркнул и рассмеялся, глухо и насмешливо.

— Ты же знаешь, что настоящим принцам не нужно объяснять, кто они, верно? — Он взглянул на меня, и в его глазах полыхнуло. — Его зовут Рандьюспор. Или, как мы его прозвали, Ран. И, как видишь, у него острый приступ идиотизма. Он был нашим «дружелюбным» проводником через пустыню.

Когти фея сжались, пальцы изогнулись. Похоже, он только и мечтал вонзить их Мэддоксу в глотку.

— Ран, — рявкнул он. — И ты забываешь, в каком шатком положении вы находитесь, дракон. — Улыбка медленно поползла по его лицу, потянув кольца в коже и открыв старые раны. Я была уверена, они никогда не заживают до конца. Струйка крови стекла к его подбородку — у меня по спине пробежали мурашки. Он, похоже, этого даже не заметил. — Но ничего. Пока что я проявлю великодушие. Пока ты свыкаешься с тем, насколько ничтожным стал после смерти ложного короля и провала своей миссии. Она, собственно, и есть самое интересное, что в тебе осталось. Забавно, не так ли?

Во мне вспыхнула ярость. Как он смеет так говорить о Мэддоксе?

— Эй, — окликнула я и кивнула на его подбородок. — Подотри. Не думаю, что принцу подобает ходить, как запечённый кабан — весь в крови.

Его глаза блеснули обещанием смерти, но он резко развернулся. Я с удовлетворением увидела, как он смахивает кровь когтем.

Мы последовали за ним без всякого энтузиазма.

Тревога внутри превратилась в злость. Неудивительно, что Мэддокс был таким напряжённым — он провёл с этим типом дни.

Мы подошли к паланкину: деревянная платформа, четыре резных колонны, соединённые вверху небольшой куполом, украшенным изображениями животных. Я разглядела цапель, змей и скорпионов. Всё было раскрашено вручную — и, судя по размерам, весило тонны.

Я взглянула на носильщиков. Люди. Их тела дрожали от усилия, пот лился по лицам, пропитывая грязные туники.

Под куполом, на шелковых подушках, расшитых золотом, восседал мужчина.

Рандьюспор — Ран — подошёл и подал ему руку, помогая сойти по выдвижной лесенке. Это было из вежливости, не из нужды: тот и сам мог справиться.

На вид ему было около пятидесяти, но тело — крепкое, движения — уверенные. Выверенные. Наполненные властью.