Онлайн книга «Тайна двух лагерей»
|
Зайцев очень удивился. Он подался вперед, выпучив свои веселые глазки. – Кто такое с ними сделал? – Как раз ищем, – ответил Гуров. – Задачка, надо сказать, не из легких. – То есть эти трое своего согласия на такое не давали? – Не давали, – подтвердил Гуров. – А как же тогда они… Их силой заставили? – Им что-то добавили в напитки. Они пили белое сухое «Шардоне» и безалкогольное пиво. После они очнулись уже в этой, как ее… в инсталляции. Ну потом каким-то образом их снова лишили воли и откомандировали в разные точки нашего прекрасного города. Они даже не все еще вспомнили, – пояснил Стас. – С ними что-то сделали? Изнасиловали, избили? – Нет, их не тронули, если ты об этом. – Господи, прости мою душу грешную, – перекрестился Зайцев. – То есть они даже не знали, как туда попали? – Совершенно верно. – Господи, прости мою… А как они оттуда выбрались? – Тот, кто ими воспользовался, отвез по тем местам, где мало людей. И снова в бессознательном состоянии. – А я-то вам зачем? – растопырил брови Зайцев. – Хотели узнать, насколько популярен такой вид искусства в наше время, – ответил Гуров. – Но все оказалось сложнее, чем мы думали. – Это мог сделать только больной на всю кукуху подонок! – выбросил вперед руку Зайцев. – Искусство? Вы совсем уже? Это ж маразм! Бедные люди, наверное, всю жизнь теперь будут бояться. В чем они провинились? – Каждый имеет то или иное отношение к искусству. Прямое, или косвенное, или даже весьма отдаленное. Это даже мотивом назвать сложно. – И больше подобных прецедентов не было? – Пока нет. – Мир сошел с ума! – возмутился Зайцев. – Нет, ну а что? Да кому я объясняю. Вам-то уж точно это не нужно. Работа, наверное, похлеще, чем в сумасшедшем доме. Пока Зайцев искрился негодованием, Гуров допил свой кофе. Ну что же, стоит, пожалуй, прижать Союз художников, чтобы поискать там хоть что-то. – Скажите, Антон, а слышали ли вы про некую художницу с именем Эмма? Ну а вдруг? Фамилия похожа на немецкую или шведскую. Антон даже не удивился. – Эмма Эгерт. Это она? – Если бы мы знали. Но это уже что-то, – обрадовался Стас. – Ты с ней знаком? – Был. Она некоторое время преподавала в «Строгановке», где я учился. Она не работала там постоянно, но иногда заменяла преподавателей. Вела курс пластической анатомии. Странная была дама. Впрочем, ее уже и в живых наверняка нет. В девяностые ей было лет пятьдесят пять. Мне, двадцатилетнему, казалось тогда, что она почти старуха. Сейчас понимаю, что выглядела она очень даже неплохо для своего возраста. – А почему она была странной? – Старомодно выглядела. Каждый раз в платьях в пол, с прической а-ля супруга Льва Толстого. Вы должны помнить девяностые, тогда мода сошла с ума. Одевались ярко, разноцветно. И не только молодежь поддалась этим веяниям – моя мама, например, с удовольствием носила джинсы-«варенки», но, правда, она была моложе нашей преподавательницы. И тем не менее – Эмма словно застряла в конце девятнадцатого или начале двадцатого века, будто шагнула к нам прямиком из царской эпохи. Бог с ним, у каждого свой вкус и цвет в одежде, но ведь она и общалась так, будто на дворе не конец двадцатого века, а его начало. «Молодой человек, извольте закрыть окно. На улице сегодня несколько прохладно». Как вам такое? Мы по дурости сначала посмеивались над ней, а потом привыкли. Кроме того, кто-то из девчонок узнал, что она вдова. В молодости была замужем, но муж погиб в горах. С тех пор она хранит ему верность. Информация непроверенная, но мы тогда очень впечатлились. Ну, потом произошла эта ее история с учебником. |