Книга Порченый подарок, страница 197 – Галина Чередий

— А что за история про твоего отца и ее мать?

— Ты ешь — я рассказываю, — поставил условие супруг, поднося к моему рту чашку с густым бульоном.

Я послушно отхлебнула и, чуть переместившись, успела чмокнуть его большой палец. Посудина заплясала, бульон едва не разлился, Бора глянул с укором, но при этом с облегчением. Вот и правильно, прекращай винить себя, любимый. Вышло все, как вышло — жива и такой оставаться и намерена.

— Я уже говорил тебе, что мой отец принял решение привезти вдов Свирепых в Аргаст, причем он никак это внятно не объяснил даже самым преданным воинам и друзьями. Уже позже стало ясно, что вдова Сакру подпоила его как-то дурманящим разум зельем, заставив воспылать к ней похотью дикой. Отомстить она задумала сразу же: у Свирепых кровная месть — непреложный закон. Так уж вышло, что наша с Ивка мать не была диалой моего отца… столько лет вместе, и всегда вроде у них ладно было… но нет, он все ждал ту самую… Ну да неважно это все. Так вот, как только привез он эту вдову безымянную, то в первую же ночь метку ей и поставил! Ни мы, ни воины его никак в толк не могли взять, что же с ним творится. По всему же видно было: и злобная она, и ненавидит всех вокруг, и отец ей не по сердцу… а он как сам не свой делался все больше. Подозревать всех вокруг начал в не пойми каких грехах, срывался, бояться прямо его народ стал. И чем дальше, тем хуже. До тех пор, пока Нарга однажды ночью не поймала эту самую вдову на творении того зелья — видно, запас у нее кончился. Крик-скандал поднялся, отец ни в какую в дурное верить не хотел, на ближайших друзей преданных бросился, и под весь этот шум та отравительница коварная и убежала. К своим, в земли Свирепых подалась — не терпелось ей похвалиться, что самого предводителя аниров отравила, душу-сердце изгадила. Да лишь на их первых же дозорных нарвалась, так все ее торжество и закончилось. Они только метку моего родителя увидели — и обезумели… — Бора, хмурясь все больше, тряхнул головой. — Сотворили с ней, перед тем как растерзать, такое, о каком ни тебе, никому лучше и не знать, Лепесточек.

— Но если мать Рекры свои же и убили, отчего же она на тебя и меня зло держала?

— Тут такое дело… — вздохнул предводитель. — Отец, когда нашел ее тело, совсем умом тронулся. Выследил да убил каждого,кто ее… А потом и против своих повернулся… Впал в неистовство, решив для себя, что если бы домашние не уличили его диалу в плохих делах да не напугали, она бы не убежала и ничего с ней не случилось. И никаким доводам, что скоро она бы его до смерти бы извела и никогда жить с ним по чести не собиралась, что это зелье ему разум терзает, а не любовь настоящая сердце сушит, не внимал. Моему старшему брату пришлось против него встать… И принять потом на себя обязанности предводителя. А о подробностях той истории болтать никому не велено было. Ушла чужачка и ушла, а старый предводитель устал да в леса отшельником жить подался. Только кто лично всему свидетелем был, тот и знал, а Рекра мала была, и всего ей, само собой, не рассказали. Вот подлый Кего тем и воспользовался. Он ее, оказывается, еще полгода назад перехватил, когда в лес по ягоды девчонки бегали, признал свою, да стал голову дурить, мол, не просто мать ее сгинула, а отец мой сначала метку силком ей поставил да ложиться с собой принуждал, а как не смирилась с этим да к своим подалась, так объявил ее лишенной своей защиты изменницей и охоту на нее объявил. Выследили, мол, ее его воины и он сам, надругались-натешились, как хотели, отчего она и померла.