Книга Порченый подарок, страница 190 – Галина Чередий

— Только если моя диала имеет настроение тебя выслушать, мне-то до твоих разочарований дела нет, — хмыкнул Бора. — Ну что, Ликоли, хочешь знать, что все время он в голове держал?

— Не слишком, — покачала я головой.

— А напрасно, кресса Греймунна, — Инослас усмехнулся криво и болезненно, и мне подумалось, что таким открыто демонстрирующим свои эмоции я его никогда не видела. Ни раньше в Гелиизене, ни здесь в Аргасте. — А я ведь хотел для вас так многого, и мне казалось, вы та, кто сможет укрепить свое сердце против всей этой присущей, извините, бабам сентиментальной чуши, и станете моей настоящей спутницей на пути воплощения в жизнь больших амбиций. Вернуться на родину уже не разменной монетой политической игры, а личностью, что оставит за своей спиной целое вражеское государство, повергнутое в междоусобную смуту — разве это не великолепная цель в жизни, ради которой не стоило разбазариваться начувства, имеющие свойства неизбежно угасать и проходить?

— Не для меня, — отрезала я.

— А жаль, так жаль, — уже совсем без всякого запала произнес Инослас. — Вы, несущая в себе кровь двух правящих семейств, наследница Окнерда Пятого, случись что с его двумя сыновьями… Как легко я мог бы возвысить вас и возвыситься сам, руководствуйся вы исключительно трезвомыслием, а не порывами жадного до удовольствий женского тела и разума. Сколько бы я мог вам дать… Месть, величие и иную, совсем иную степень того же самого удовольствия, что доступна только при наличии безграничной власти.

— Что же, сожалеть о том, что упустила это и разрушила ваши устремления, не собираюсь, — пренебрежительно отмахнулась я.

— Как знать… жизнь длинная, — отбил руниг. — Онор Бора, я закончил и готов понести любое угодное вам наказание за дерзость, наличие злонамеренных планов и вожделение к вашей супруге, отрицать которое больше не вижу смысла.

— Ты вожделел не столько ее саму, женщину в ней, а как раз те свои бесконечные амбиции, что она воплощала самим фактом своего происхождения и в силу обстоятельств. — Слова предводителя падали тяжело, он не скрывал раздражения, но явно настоящей злости не испытывал. — Сегодня я слишком счастлив, чтобы действительно гневаться на тебя, тем более что на самом деле у тебя никогда и не было ни единого шанса победить. Моя душа узнала Греймунну сразу, увидела в ней то, что так и осталось недоступно тебе.

Инослас снова скривился, будто упоминание о душе вызвало у него зубную боль.

— Знаешь, я и вовсе наказывать тебя не стану. Живи себе дальше, но отныне за городьбой. Ходи, ешь, спи, смотри на моих людей вокруг себя, и авось, спустя время, когда проглотишь и пережуешь и свое поражение, и то, как привык обращаться с окружающими, тебе улыбнется настоящее счастье. То самое, что пока ты считаешь бесполезной тщетой.

Бывший главный руниг усмехнулся презрительно, давая понять, какой ересью считает такое о нем предположение, одарил меня последним тяжелым нечитаемым взглядом и неторопливо ушел в сторону коридора на мужскую половину дома.

— Одному в чужой стране нелегко ему придется, — невольно пожалела я, а Бора с Вада почему-то в унисон хохотнули.

— Ему-то? — фыркнул седовласый анир. — Я бы на твоем месте не волновался. С жильем по первостия ему помогу, а в остальном твой бывший опекун везде сумеет пристроиться и без дела не скучать. Не в его это натуре. А мы за ним присмотрим.