Книга Ты вернешься!, страница 124 – Галина Чередий

Мы обратились и помчались по главной аллее его поселения, сквозь распахнутые настежь ворота, не встретив ни одной живой души. Сегодня в обоихпоселениях должны быть распахнуты ворота и все члены обеих стаи по моему и Дикого приглашению в звериной ипостаси были призваны в одно место, находящееся вне границ обеих стай. Туда мы и направлялись, чтобы решить как дальше всем жить.

Густая атмосфера взаимной неприязни и агрессии начала ощущаться еще на дальних подступах к огромному лугу. Выбежав на его центр мы увидели обе стаи вставшие друг против друга в боевом порядке, привычном для каждой. Низкий вибрирующий гул общего рыка проникал буквально в кости, будя внутри то самое, первобытное, лютое, способное с легкостью сдернуть с каждого представителя нашего вида налет цивилизованности, обратить в требующее крови и сражения порождение чистого зверства.

Остановившись, перехватила взгляд ртутных глаз, находя в их жадном блеске, в трепете ноздрей Руса отражения собственных ощущений. Драться, ворваться в чужой строй, крушить, рвать — вот чего желали наши звери. Но не мы.

Рус обернулся первым, протянул мне руку, встречая и мой оборот. Следующим был наш сын, вставший за нашими спинами и это запустило лавину. Без приказов и давления члены обеих стай оборачивались и вставали на две ноги один за другим, а густой полог агрессии будто просветлел, хоть и не рассеялся вовсе. В этом и была часть моей задумки. Сотни обнаженных, ничем не прикрытых от взглядов друг друга мужчин и женщин, разве мы такие уж разные? Разве есть на чьей-то коже печати большего врожденного величия или наоборот уродливые клейма, указывающие на примесь в крови? Ничего такого, только боевые шрамы и по две руки и ноги у каждого. Конечно в обнаженке для хранимых или обращенных нет ничего шокирующего. В своем кругу, среди своих. Но перед противником мы всегда обычно в звериной ипостаси, в шкуре, что скрывает в нас людское лучше любых тряпок.

— Приходить сюда не было однозначного приказа и мы искренне благодарны всем вам, явившимся выслушать нас добровольно. — начал Дикий сильным зычным голосом, что легко долетал до всех.

Его стая только запереглядывались, а вот по Курта прокатился шепоток. Любое распоряжение прима для них уже приказ, так что добровольность мало понятна. Что же, пора сказать и мне.

— Дикий и я — отныне пара и этот факт неоспорим и неизменен, и ни в чьем принятии его мы не нуждаемся, всего лишь информируем. Это — первоеи главное, из чего проистекает и остальное. — ропот поднялся с обеих сторон, но пока он напоминал только шум деревьев при нарастающем ветре, а не грохот готового снести нас потока. — Прим Эдгар и проктор-прим Георг мертвы, я — единственная законная прима Курта, и по праву примы объявляю о слиянии наших двух стай! Отныне абсолютно все члены обеих стай равны в своих правах и являются союзниками и соратниками!

Последние два слова утонули в яростных воплях, в основном со стороны Курта.

— Не бывать этому!

— Дворняги нам не ровня!

— Не нужна нам такая прима!

— Прикончить их прямо сейчас! Плевали мы на твои приказы!

Но при этом вперед стали выходить один за другим члены стаи, первая Лора, за ней другие. Приближались, почтительно склонив головы и вставали рядом.

— Давай, детка, — взял меня за руку Рус и мне почудилось, что он будто влил в меня и часть своей мощи.