Книга Замок серебряной розы, страница 101 – Анна Снегова

Брови нахмурены, как будто даже во сне его что-то беспокоит.

Слабый лунный свет обрисовывает очертания тела, едва прикрытого простынёй.

Сердце обрывается и падает куда-то вниз, когда понимаю, что Его сиятельство граф Винтерстоун изволят спать обнажённым. Но вот в отличие от того дня, когда я лишь безмолвным призраком подглядывала за ним, сегодня мне ничто не может помешать дотронуться. Разве что я сама. Разве что стыдливость возьмёт верх над смелостью. Разве что последний шаг до исполнения мечты окажется столь трудным, что я так и не смогу его сделать.

Вот же она – мечта! Спит, засунув руку под подушку, - и по выпуклым очертаниям мышц хочется провести указательным пальцем чтобы увериться, что они настоящие. Или слепить с него скульптуру, так это красиво.

Массивные плечи, широкая спина… мой взгляд скользит ниже, подмечая жадно каждую мельчайшую деталь. Вроде той родинки под правой лопаткой. Или белесого росчерка шрама на боку.

Ещё ниже… начинается тонкая ткань белой простыни и полный простор моему воображению, которое как на зло на этом и заканчивается.

Всё-таки жаль, у меня тогда в ванной магия слишком быстро исчерпала свой лимит. Может, я тогда бы лучше представляла, что меня ждёт. И поджилки не тряслись так сильно.

Тихо, как мышка, делаю ещё шаг.

Хорошо, что здесь не паркет. И пол совсем не скрипит. А мягчайший ковёр под ногамизаглушает все шаги.

И я успеваю добраться аж до середины комнаты. Когда он замечает моё присутствие.

Резко поднимает голову, опирается на локти. Щурится спросонья, хмурится ещё сильней. Я застываю, как вор, застигнутый на месте преступления. Всё тело цепенеет от страха.

- Гаяни? – недоверчиво спрашивает хриплым голосом и моргает несколько раз, словно хочет убедиться, что всё ещё не спит. – Что ты…

- Тш-ш-ш!.. – прижимаю палец к губам. – Не говори ничего. Пожалуйста.

Тени на его лице. Где-то за окнами шумят ветви деревьев. Тёмные пятна очертаний крон колышутся на белом постельном белье.

Я стою в центре комнаты в неровном круге лунного света. И робко поднимаю руку к вырезу своего платья. Провожу по краю бледно-розового кружева. От сумасшедшего, предобморочного волнения забываю, как это всё снимается. А, кажется, на спине…

Кое-как, закусив губу, завожу руки назад и нащупываю самую первую застёжку лифа.

Они поддаются с трудом. Одна за другой. Одна за другой выскальзывая из петель. Пальцы упорно не желают слушаться, и каждое следующее движение труднее предыдущего во сто крат. Особенно под этим тяжёлым, непроницаемым взглядом, из которого совершенно выветрился сонный дурман. Который неотрывно следит за каждым моим движением. Который оттуда, из полумрака видит меня как на ладони.

И я по-прежнему понятия не имею, о чём думает его владелец.

Меня гонит вперёд лишь одна безумная решимость. Если начала, должна довести дело до конца. Даже если окажется, что всё зря, и я окончательно опозорила себя, как бесстыдная девица, на которой не то, что жениться – по одной стороне дороги уважающий себя джентльмен не пройдёт.

С отчаянием идущего на смерть я продолжаю сражаться с крючками на своём платье.

И наконец, сначала с одного плеча, потом с другого, облако розовой ткани стекает к моим ногам. Слышу длинный-длинный выдох. Судорожно прячусь за волосами, обхватываю себя руками… и делаю шаг вперёд, переступаю платье. Всё тело бьёт дрожь, словно я подстреленная лань, у которой из сердца торчит обломок стрелы. А охотник так близко – и его рука, которая нанесла тебе смертельную рану, вот-вот оборвёт твои мучения. Возможно, навсегда.