Книга Лихо. Только твой, страница 101 – Галина Чередий

– Что не так? – как-то устало спросил он, и я устыдилась. Ору на него, даже не выяснив, что с ними творилось, но он же сам не рассказывает, да и прорвало в кои-то веки.

– А что так? – отзеркалила вопрос, правда, уже гораздо тише и тут же поняла, что таки рискую сейчас разреветься.

– Слушай, София, я сейчас малеха дух переведу и отвезу тебя домой. Заживешь как раньше, тихо-мирно, как привыкла.

Выходит, я не ошиблась. Он меня бросает. Такая, какая есть, без оборота я ему не нужна. И что, унижаться, объясняя, как это ранит меня?

– Я настолько разочаровала тебя тем, что не обернулась, что ты буквально ни видеть меня теперь не хочешь, ни говорить? Но от меня-то что зависело? Разве это моя вина? Что, если я не покрылась шкурой и не отрастила хвост прошлой ночью, то это перечёркивает все? Между нами типа ничего и не бывало? Это… это… – голос все же сломался, горло сжалось, пришлось отчаянно моргать, удерживая гадские слезы. – Несправедливо это, Макс. Меня достало уже быть все время не такой. Достало, ясно? Недостаточно хорошей, недостаточно умной, недостаточно удачливой, недостаточно состоятельной, без нужных связей и родни, не той, которую выбирают в первую очередь. А теперь ещё и недостаточно озверевшей, так? Опять не такая я, да? Я…

– Дурная ты, София, – наконец оборвал мой сумбурный монолог Макс, сграбастал за футболку на груди, втянул к себе в кабинку, мягко толкнул к стене и захлопнул дверцу.

– Да что ты тво…! – задохнулась, мигом промокая до нитки, но Лихо не дал закончить – поцеловал сразу глубоко и жадно, обхватив лицо своими большими ладонями, фиксируя, не оставляя шанса отстраниться, прервать наш контакт по собственной воле.

Навалился, тяжело, прямо размазывая между собой и стеной, но так оказывается желанно, что я не сумела сдержать стон, тут же обвивая его шею руками, одновременно стремительно расслабляясь и возбуждаясь. В голове зазвенело, как на большой-большой высоте, отрезая от всех окружающих звуков. От каждого напористого касания губ, скольжения языка Макса в меня щедрыми порциями вливался густой текучий жар, который сначала захватил сердце, берущее разгон, а потом заструился повсюду, делая заведенной мгновенно и до предела. От мокрой одежды, чертовой преграды, внезапно стало тесно, почти больно и, застонав уже досадливо, я сунула руку междунами, собираясь спихнуть с себя спортивные штаны.

Но Лихо поймал мою кисть, потянул выше, оборвал поцелуй и чуть отстранился. Я только теперь ощутила, что воздух давно закончился в лёгких и вдохнула жадно, но всего пару раз и потянулась к губам Макса снова, отчаянно нуждаясь в новом поцелуе. Он ответил, только совсем по-другому теперь, краткими мягкими касаниями губ, больше дразня, чем давая желанное. Прижал мою ладонь к моей же груди над молотящим сердцем и накрыл своей ладонью.

– Здесь… здесь, София… – пробормотал он, чередуя слова с короткими поцелуями. – Я есть здесь?

Спросил и отстранился, заглянул мне в глаза требовательно и… как-то робко что ли. Как если бы отчаянно чего-то желал и опасался в равной степени.

Я смотрела на него и не узнавала. Нахальный, резкий, грубый, похотливый, язвительный, болтливый, но при этом наглухо закрытый Лихо будто исчез, или скорее уж, ушел в глубину. Передо мной был Макс, какого я не видела прежде. Макс, бесстрашно демонстрирующий мне свою уязвимость, свою потребность в настоящей близости, в нежности взаимной, в том, чтобы у меня были к нему чувства.