Книга Невидимый враг, страница 82 – Анна Снегова

Друиды слишком многое видят и замечают.

Друиды не могут себе позволить роскошь обманываться.

— Стой… я должна кое-что сказать… Послушай меня.

Он останавливается, его тяжёлое дыхание — на моём животе. Сжимаю крепче колени. Это никак не помогает унять пожирающий изнутри огонь. Но я изо всех сил концентрируюсь на том, что должна сказать.

— Завтра я пойду к моему учителю, Гордевиду. Попрошу рассказать мне о том, что произошло шесть лет назад. Если поклянёшься не причинять ему вреда, возьму тебя с собой. Надеюсь, из этого разговора ты узнаешь ответы на все терзающие тебя вопросы. И поймёшь, что Таарн не заслуживает мести. В наших горах каждый находит то, что ищет, и каждый получает по заслугам. Ашайя пришла сюда со злом, и была наказана Таарном. Я… лишь надеюсь, что ты пришёл не с тем же самым. Потому что хочу верить, что твои пути с нашими разойдутся мирно, Чужак.

По сгустившемуся в воздухе напряжению понимаю безошибочно. Ему не нравится то, что я говорю.

Что я заговорила о таком в подобный момент.

Но в правильности того, что делаю сейчас, я уверена, кажется, больше, чем в чём бы то ни было за всю свою жизнь. Поэтому продолжаю бесцветно-ровным голосом. И знаю, что он слушает внимательно каждое слово.

— Есть ещё кое-что важное, что я хотела тебе сказать.

В комнате такая оглушающая тишина, что я слышу медленный стук собственного сердца. Кажется, оно замедляется так, что вот-вот остановится. Но я должна собратьвсе силы и закончить начатое.

— Цели, которые привели тебя сюда, какими бы они ни были, никогда не включали меня. И после — ничего не изменилось. Я… понимаю это. И ничего от тебя не прошу и не жду. Ты был честен со мной, когда говорил про свободу и жизнь без связывающих цепей долга. Я ценю это. Поэтому буду откровенной тоже.

Ждущий, цепкий, тяжёлый взгляд на своём лице ощущаю всей кожей.

Кот злится.

Мои слова нравятся ему всё меньше и меньше. А особенно то, как именно я их говорю. Но прости. Моя правда горька для меня самой прежде всего.

— Правда… состоит в том, что я люблю тебя. А ты меня нет. Поэтому отныне и до самого твоего ухода я запрещаю тебе прикасаться ко мне даже пальцем.

Тихое рычание. Рывок прочь.

Исчезает ощущение нависающего надо мной тела.

Прохладный ночной ветер врывается в пространство, которое раньше было заполнено чужим жаром, что вот-вот должен был обрушиться на меня и сжечь дотла. Но я опередила. Не допустила этого.

Не упала на самое дно бездны, из которой мне бы уже не было возврата.

Шлейф его магии почти вырывается из-под контроля, когда он уходит из моей комнаты, повинуясь моим словам. Но я успеваю ощутить отголосок его эмоций.

Он в бешенстве.

Я не понимаю, зачем так злиться. И почему. И на кого.

Не на меня он злится точно. Хотя бы это радует.

Скорее на ситуацию. Ну и пусть. Это хорошо. Я бы не хотела, чтобы мой котик сердился на меня.

Громко хлопает дверь. Против обыкновения Чужак забывает позаботиться о собственной бесшумности.

Какое-то время я слышу разъярённые метания туда-сюда за стеной, по моей кухне. Кажется, даже задевает мебель, раздражённо отодвигает со своего пути, и ножки стульев жалобно скрипят по полу.

Рычит в бессилии, словно зверь в клетке. Я вся сжимаюсь от этих звуков.

Потом — тяжёлый хлопок ещё одной двери, кот уходит из хижины. Я уверена, что не далеко. Ведь обещала утром отвести его к Гордевиду. Надо хоть немного поспать до утра, чтоб были силы на это путешествие. Мне их понадобится очень и очень много. Чтобы выдержать присутствие рядом мужчины, которого я люблю. Чтобы выдержать то, как далеко теперь он будет от меня.