Книга Невидимый враг, страница 46 – Анна Снегова

— Возвращайся скорее, — сдержанно напоминает кот, скупым жестом погладив мою щёку большим пальцем. И отталкивает мягко, вызывая где-то в глубинах моего организма безмолвный протест.

Когда закрываю калитку, замечаю на подсохшей земле крупные следы кошачьих лап там, где вела за собой полудохлого барса два дня назад.

Всего-навсего два? А как будто вечность.

Улыбаюсь и ускоряю шаг. Надо вернуться побыстрее, иначе котик будет переживать.

С ума сойти.

Меня кто-то ждёт дома. За меня переживают.

Как же это… странно и до безумия хорошо.

После уединения в горах шумный говорливый посёлок сбивает с толку, заставляет чувствовать себя немного потерянной. Это всегда так, но сегодня особенно ярко. Я ещё мыслями там — под зелёным лесным пологом… а то и под одеялом…

А тут — множество народу, снующего по своим делам узкими улочками меж каменных домов в два-три этажа с остроконечными крышами. Мне нужна площадь с общественным колодцем, где каждый желающий может испить воды. Там принято собираться, чтобы продавать овощи со своего огорода, который есть у каждого второго горожанина прямо за домом, покупать кур и козлят, обмениваться сплетнями… и новостями.

Сегодня мне нужны новости. И штаны.

Запоздало понимаю, что понятия не имею, как выбирать мужскую одежду. И размеры котика узнать забыла…

Тут воображение очень живо рисует мне, как я снимаю с котика эти самые размеры для покупки штанов, и понимаю, что очень хорошо, что не озвучила ему эту идею. Как-нибудь на глаз попробую.

Подхожу к разложенным на деревянных лотках связкам баранок, вязаным носкам, пушистым шалям из пуха одомашненной горной козы, и понимаю, что не продумала ещё одну деталь.

А как я вообще объясню, зачем такая странная покупка мне нужна? И почему я заранее не озаботилась поиском отмазки?

Тем более, что меня уже вовсю окликают, здороваются, спрашивают, как я поживаю, желают здоровья… меня тут знают буквально все. Каждый встречный-поперечный, от карапузов, до пожилых старейшин. То и дело приходится останавливаться, чтобы дать совет по поводу лечения перхоти или в сотый раз объяснять Элене, что любовные привороты я не делаю.

В конце концов, после того, как мимо лотка с одеждой я прохожу уже в третий раз, а язык будто к горлу присох, решаю, что все-таки пора признать, — я отчаянная трусиха. Куплю просто отрез ткани и сошью ему сама.

Видимо, без снятия мерок обойтись не получится всё-таки.

Пытаясь об этом не думать, чтоб уши не горели, подхожу к своейзнакомой, которая торгует полотном. Уже вижу вон там, впереди, ярко-рыжие кудри, которые невозможно не заметить, маячат, как осенний куст. Кармелла занялась ткацким делом со скуки, когда муж заделал ей очередного ребёнка, а сам в горы ушёл на охотничьи промыслы, на полгода. Она вообще не слишком счастлива в браке, вечно мне жалуется, что кажется, её благоверный не просто так где-то шатается. Просит у меня какую-нибудь «отворотную настойку от охотниц за чужими мужьями».

А что я ей скажу? Что надо было думать, когда бегала за ним? Все же вокруг знают, что она чуть ли не висла на своём рыжем. И что только нашла, кроме одинакового цвета волос? Мне самой этот Торн никогда не нравился, у него какой-то зуб на брата моего, чего-то они с юности не поделили и вечно соперничали. Вернее, Торн соперничал с братом. Арну — какие соперники? Вождю всего Таарна равных нет ни в укрощении снежных барсов, ни в тренировочных поединках на мечах, ни на поле настоящей битвы. Горжусь братом. А Кармеллу жалко.