Книга Невидимый враг, страница 47 – Анна Снегова

— Иви! Крошечка моя, сюда! Как тебя давно не было! — машет мне рукой, зовёт к себе. Я невольно с завистью кошусь на внушительных размеров бюст, который не спрячешь полностью закрытым платьем, от горла до пят. Она после замужества только такие теперь и носит, потому что Торн ревнует к каждому столбу.

Она из Империи. И чего забыла в наших горах? Неужели там женихов мало было у такой красотки? Кармелла до сих пор не избавилась до конца от южного акцента, как и от привычки…

Стоп.

Внутри бежит холодок.

Вот такую акцентированную «р-р» я уже совершенно точно слышала.

Он её очень хорошо маскирует, и почти не заметно… но у меня музыкальный слух, я любую птицу по голосу различу. Я ещё он не всегда правильно ставит интонации внутри предложения. Самую капельку. Но если вдуматься, это тоже царапает ухо. Вот сейчас, когда Кармелла начинает мне снова жаловаться на свою нелёгкую судьбину, я это слышу в своих воспоминаниях так отчётливо, что становится больно.

Империя.

Этот кровожадный монстр на теле мира.

Несколько лет назад они едва не поработили нас. Со всех сторон земли Империи охватывают Таарн, будто клещами. Или зубастыми челюстями. Кольцо неприступных гор, отряды ездовых барсов и смелость наших воинов только казались нам надёжной защитой, просто до поры до времениИмперии было выгоднее с нами торговать. Но однажды богатства наших земель стали слишком заманчивой добычей, и волна за волной армии Императора покатились на Таарн. Помню, Гордевид тогда вообще почти не спал, без конца варил всё новые порции зелья невидимости.

Мир был куплен дорогой ценой. Многие не вернулись с поля брани. Даже не знаю, что с нами было бы, если б Арн не умудрился заключить договор. А дочь Императора, прибывшая к нам с посольством, неожиданно для всех не осталась бы в Таарне доить коров и рожать пухлощёких карапузов. Старик-Император, правда, ездить в горы отказывается. Побывал всего один раз с официальным визитом к единственной дочери, и то коротким, и его окружала такая толпа придворных магов, словно он боялся, его схватят и тоже насильно женят на какой-нибудь местной крестьянке.

Вот уже несколько лет всё тихо. И вот теперь…

У него имперский акцент. Который он очень тщательно маскирует.

— … представляешь, прямо среди ночи! Оставил меня, и опять куда-то по своим делам. Говорит, в горы его отправили. Жаловался на твоего брата, между прочим, что раскомандовался. Никак не смирится, что парень, с которым он в детстве одной и той же крапивой получал за шалости, теперь им может помыкать.

Я вздрагиваю.

— В горы? Зачем?

Мой брат отправил Торна, с которым совершенно точно в плохих отношениях, в горы. Потому что Торн — один из лучших следопытов.

— Да если бы только его. Там и у Нании мужа с постели подняли, и Гореслава двоих старших сыновей…

— Зачем?.. — повторяю как дура один и тот же вопрос. А внутри уже всё холодеет.

— Ищут чего-то! — пожимает плечами Кармелла. — Или кого-то. Я не поняла. Эй, ты куда?

Я уже не слышу.

У меня звенит в ушах.

И паника, что не успею.

Лес кажется притихшим.

Кажется, последний отрезок пути я покрывала уже бегом.

Вроде бы все, как и раньше. Вот ограда, вот калитка — заперта, ровно как я и оставляла.

…Нет следов на земле.

Он их тщательно стёр, пока меня не было. Сверху выросла новая трава. У меня глаз намётан на травы, это совершенно точно не выдранный кусок дёрна на новом месте.