Книга Невидимый враг, страница 116 – Анна Снегова

Кажется, он начинает терять сознание.

Кажется, дыхание становится всё тише и реже, и всё, что я могу — это прислушиваться к удлиняющимся промежуткам. И в ужасе ждать, что каждый из этих едва различимых звуков станет последним.

Отнимаю ладони от лица и задираю голову. Смотрю прямо в потолок — туда, где за старыми досками, и чердаком, и выше — бездонное небо Таарна. Небо, под которым я росла. Под которым смеялась, дружила, мечтала и верила в чудеса.

Столько разпомогала другим.

Но когда чудо на самом деле понадобилось, единственный раз в моей жизни, на меня его не хватило.

Какой же смысл быть друидом, чтоб теперь беспомощно смотреть как любимый умирает?

Я всю эту землю исходила своими ногами вдоль и поперек. Своими руками лечила диких зверей и птиц, а после отпускала на волю. Спасала погибающие деревья. Наполняла водой пересыхающие ручьи.

А вот теперь у земли Таарна не нашлось для меня крохотного цветка.

…Серебристое сияние окутывает мои ладони, а потом, лёгкой дымкой, всё тело.

Мои слёзы падают и впитываются некрашеные доски пола.

И земля вздрагивает под нами.

Снова. И снова.

Как будто ворочается гигантский зверь, на спине которого мы сидим.

Я растерянно оглядываюсь, не понимаю, что происходит.

Зортаг начинает сползать со стены, тяжело заваливается вниз, на бок. Волосы падают ему на лицо. Он больше не шевелится.

Из земли, пробивая пол, вырастает древесный корень. А потом ещё один и ещё.

Они оплетают тело Зортага. А потом на этих тонких нитях вырастают крупные бутоны. Они распускаются в лиловые цветы с серебряными сердцевинами. В воздухе разливается дивный аромат.

* * *

Это запах весны посреди зимы.

Это запах надежды посреди отчаяния.

Это запах кошачьей фиалки, растущей на горных склонах Таарна.

Наскоро вытираю слёзы, чтобы хоть что-нибудь видеть, и бросаюсь вперёд.

Обрываю лиловые цветы с корней. Руки трясутся так, что мне стоит огромных усилий сосредоточиться.

Сминаю нежные лепестки в кашицу, нежный аромат становится ярче и острее. Кладу ладони Зору на живот — мне уже всё равно на его запреты, пусть отравлюсь тоже, плевать. Его кожа неожиданно горяча, как раскалённые камни очага. И моё сердце начинает биться быстрее.

Не холодный.

Размазываю ладонями остро пахнущую свежестью кашицу по его ранам, вся пачкаюсь в крови.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — шепчу без остановки, не знаю у кого и что прошу, но наверное, всё-таки у Таарна.

У моей земли, которая впервые в жизни так по-настоящему откликнулась на зов своей маленькой друидки. На её мольбы и её слёзы.

Тончайшая сеть корешков, оплетающих тело Зортага, становится гуще. Каждая нить испускает слабо пульсирующее серебристое сияние. Искры света срываются и медленно взмывают ввысь, будто стаясветлячков.

Сюда бы Гордевида… старый друид точно знал бы, что с этим делать. Я ведь даже не слышала никогда, что так можно. Что друид может колдовать без зелий и заклинаний, взывая к силам земли напрямую. Но Гордевид далеко, и пока он добрался бы до нас, было бы уже поздно.

Здесь только я.

А значит, всё сейчас зависит только от меня.

Я не отдам Зортага никому! Даже смерти.

Закрываю глаза и мысленно тянусь к сердцу своей земли там, глубоко, глубоко под нами. И прошу у неё силы. Не для себя — для любимого человека.

Чувствую жжение в ладонях. Открываю глаза — ореол серебристого сияния, окутывающий мои руки, становится ярким, нестерпимо, его уже трудно выдерживать, это как смотреть на солнце. Но я не могу отвести глаз.