Книга Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена!, страница 46 – Анна Кривенко

Амелия всхлипнула, прикрывая рот ладонью.

— Ты до сих пор думаешь, что… — прошептала она, — что наша дочь калека именно из-за какого-то проклятья, которое принес к нам брат?

— Не знаю! — резко перебил он. — Я ничего не знаю, но… все в нашей жизни разрушилось именно с того самого злополучного дня…

Женщина прижала руки к лицу, её плечи затряслись.

— Я думала, что если мы будем жертвовать монастырю… Если мы будем молиться, просить… что-то изменится. Надеялась, что Марисса исцелится…

Лансер отвернулся, глядя в окно. Его голос стал холодным, почти равнодушным.

— Ничего не изменилось. Наша дочь осталась калекой. А Делия… просто своим существованием она напоминает обо всём, что мы потеряли. Она символ наших несчастий!!!

— Может… расскажем ей правду о том, что мы не ее родители? — прошепталаАмелия, с трудом подавляя рыдания.

Лансер резко обернулся к ней.

— Нет! А вдруг проклятья из-за этого только усилятся?

Амелия подняла на него глаза, полные отчаяния.

— Тогда давай просто отдадим ей то, что она просит, и избавимся от неё навсегда.

Мужчина долго молчал, затем опустился обратно в кресло, устало потерев виски.

— Хорошо, — процедил он сквозь зубы. — Пусть берёт своё приданое и катится отсюда.

Амелия вытерла слёзы, но в её взгляде всё ещё читалась боль.

— Мы удачно выдали её замуж, — проворчала она с недовольством. — Пусть научится ценить то, что получила, ни пальцем не пошевелив.

Лансер кивнул, закрывая глаза.

В комнате повисла тяжёлая тишина…

Темнота ночи окутывала поместье, тишина была почти абсолютной. Только треск дров в камине внизу напоминал, что в этом доме кто-то ещё бодрствует. Я лежала на кровати, стараясь уснуть, но мысли не давали покоя. Гнев и обида разрывали меня на части, заставляя тысячу раз прокручивать в голове разговор с отцом.

Я выбрала эту комнату наобум: дерзить, так дерзить до конца. Она была приятной и сравнительно теплой.

Вдруг скрипнула дверь, и я вздрогнула. Мягкий свет лампы вырвал из тьмы тонкую, хрупкую фигуру. Мать.

— Не спишь? — тихо спросила она, прикрывая за собой дверь.

Я медленно села, стараясь держаться спокойно.

— Нет. Что вам нужно?

Она осторожно подошла ближе, поставила лампу на тумбочку и опустилась на край кровати. В её руках был небольшой мешочек, который она нерешительно протянула мне.

— Это твоё, — проговорила она, не глядя в глаза.

Я нахмурилась, взяла мешочек и почувствовала тяжесть монет внутри.

— Что это значит? — спросила я, стараясь сдержать голос.

Мать подняла на меня взгляд, полный усталости и скрытой боли.

— Отец согласился отдать тебе часть приданого завтра. Это всё, что ты получишь от нас официально, — её голос дрогнул. — А это… это остальное. Я даю тебе его тайно.

Я насторожилась.

— Почему тайно?

Мать замялась, словно собиралась сказать что-то важное, но потом прошептала:

— С одним условием.

Я нахмурилась.

— С каким?

Она тяжело вздохнула, словно борясь с самой собой.

— С условием, что ты больше никогда не появишься здесь, Делия.

Эти слова словно ножом полоснули по сердцу.

— За что вы так со мной? — сорвалось с моих губ.

Её руки задрожали, но она старалась держаться.

— Дело не в тебе… — начала она, но я перебила её:

— Хватит лгать! Я же вижу, что вы ненавидите меня. Но как можно ненавидеть собственное дитя, я не понимаю!