Книга Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена!, страница 2 – Анна Кривенко

— Вот и будь послушной послушницей, мышь! Ты слишком ничтожна, необразована и уродлива, чтобы претендовать на иную роль!

* * *

Полчаса спустя

Все тело болело. Я лежала в кровати, свернувшись клубочком, и беззвучно рыдала. Не знала, от чего было больнее — от мерзкой близости или от жестоких и убийственных слов Себастьяна де Орно.

Он унизил меня, растоптал и причинил боль. Нанес мне такую сердечную рану, что я просто не знала, как дальше жить. Настоятельница наверняка посоветовала бы смириться. Но… я не очень-то уважала эту старую двоедушную женщину.

В монастыре меня не жаловали, ведь характер у меня не сладкая патока. Так говорили абсолютно все матушки, а особенно настоятельница. Я бунтарка, притворяющаяся покорной. Волчица, усердно натягивающая на себя овечью шкуру…

И эта волчица сейчас, злобно скаля зубы, рвалась наружу.

Муж хотел приобрести себе покорную серую мышь? Ему нужна была глупая и молчаливая рабыня??? Ну уж нет!!!

Волчица вырвалась.

Я резво присела в кровати, даже не поморщившись от боли, которая пронзила тело. Руки подрагивали от… ярости, челюсти были неистово сжаты.

Все уроки смирения и покорности, насаждаемые в монастыре, вмиг вылетели из головы. Я не мышь! В этом неуважаемый Себастьян де Орно жестоко ошибся. Я мстительнаяи зубастая крыса, которая сделает всё ровно наоборот!

Я стану такой, что у него от ярости будет сводить зубы. Он назвал меня слишком ничтожной? Значит наступит час, когда от моего величия он будет бессильно сжимать кулаки и беситься в своей беспомощности. Потому что я буду мстить! И месть моя будет сладкой…

Я не спала до самого утра, и только на рассвете тяжёлая дремота сморила меня. Проснулась буквально через час — продрогшая, измученная — и с огромным трудом разлепила веки.

Не сразу поняла, где нахожусь. Привычного монастырского потолка с деревянными балками не увидела. Вместо этого мой взгляд упёрся в стены спальни, украшенные красивыми гравюрами. Наверняка их рисовал очень талантливый художник, которому заплатили за это баснословные суммы золотом. Но лучше бы это был потолок с балками…

Медленно присела. Почувствовала тупую, ноющую боль внизу живота. Опустила ноги на пол и обнаружила следы засохшей крови на ногах. Едва не стошнило от воспоминаний, но я быстро взяла себя в руки.

Монастырь приучил быть сильной. Всегда и везде. Я легко переносила холод, длительные посты, могла тяжело и долго работать. Нас в Обители не щадили. Если кто-то из послушниц по неосторожности получал раны и ссадины, им могли выделить максимум заживляющую мазь, и то с условием, что они потом отработают её стоимость.

Поэтому мне и в голову не пришло, что кто-то из слуг может прийти ко мне с утра пораньше. Когда я сделала всего несколько шагов по комнате и услышала звук открывающейся двери, то испугалась. Думала, опять муж заявился…

Но в комнату вошла служанка — худая неприветливая женщина с жидким пучком волос на макушке. Она была одета в длинное льняное платье и белый передник. Выглядела строго, почти как настоятельница Амира.

Я замерла, рассматривая её с напряжением.

— Миледи, — женщина сделала лёгкий поклон, но в её голосе отчетливо проскользнули холодность и отвращение. — Меня зовут Нила. Я пришла узнать, чем могу помочь вам с самого утра. Господин приставил меня к вам для стирки, уборки и другого обслуживания.