Книга Измена и месть. Ты слишком ничтожна, жена!, страница 8 – Анна Кривенко

Шагая по каменным плитам двора, я задумалась. Такое равнодушие Себастьяна к моим перемещениям казалось странным, пока я не поняла: вокруг поместья — сплошные поля. Бескрайние, мёртвые, спящие под первым снегом — они тянулись до горизонта, изредка прерываемые серыми силуэтами деревень или редкими рощицами. Одна такая деревня виднелась с южной стороны…

На краю сада, где последние листья укрыли землю сухим ковром, я остановилась. Ряды старых кустов выглядели жалко. Ветви их словно извинялись за своё существование и стыдливо прикрывались снегом, невольно напоминая о моей неприглядной роли в этом доме.

И вдруг я заметила движение на другом конце сада. Там, согнувшись, стоял человек, собирая что-то у корней кустов. Это был старик — сгорбленный, медлительный, двигающийся неуклюжим, осторожным шагом. Он едва двигал руками, орудуя коротким ножом.

Я бы прошла мимо, это точно, если бы он внезапно не застонал, хватаясь рукой на поясницу и тщетно пытаясь выровняться.

На миг я вспомнила другого старика, которого часто видела у монастыря. Его звали Вельгес. Бывший секретарь самого министра экономики — он потерял всё из-за глупой ошибки, опустился на самое дно и много лет просил милостыню, бродяжничая по святым местам. Я любила общаться с ним, когда настоятельница не видела. Он рассказывал забавные истории из своей молодости, и его глаза светились благодарностью за внимание, которое я ему уделяла, а также за кусок хлеба, который приносила в обход обычному подношению.

Ноги сами привели меня к садовнику.

— Вам плохо? — спросила я, не дожидаясь, пока он заметит моё присутствие.

Старик резко обернулся. Его лицо, морщинистое и бледное, перекосилось от боли.

— Ты чья будешь, деваха? — буркнул он, щурясь так, будто пытался рассмотреть меня. Грубовато, пожалуй, но похоже это привычно для обычных крестьян.

Я не стала поправлять его. Видимо, он решил, что я одна из служанок.

— Здешняя, дедушка, здешняя… — ответила я в простоте.

— Спина, милочка, спина… — С такой жен интонацией произнес он и снова попытался выпрямиться. Не вышло. Тут же снова согнулся, тяжело дыша. — Да куда откуда-то здоровье в таких годах? Ломит так, что чудится, будто тысяча иголок вонзается…

Мне стало его жаль. Может быть, из-за воспоминаний о том старике у монастыря, а может, из-за общей атмосферы этого места, где даже садовник, казался забытым и ненужным, но я решила помочь.

— Подождите здесь, — сказала я и поспешила в дом.

В моей комнате ещё оставались некоторые вещи из монастыря. Среди них — баночка с мазью на основе зверобоя, корня девясила и можжевельника. Я сама ее сделала. Монахини использовали мазь, чтобы лечить боль в суставах у пожилых послушниц.

Когда я вернулась, старик всё ещё стоял, опираясь на свою палку.

— Вот, попробуйте, — предложила я, протягивая ему мазь. — Это должно помочь.

Он посмотрел на меня с подозрением, но всё же взял баночку, открыл крышку и осторожно понюхал содержимое.

— Это… для меня? — пробормотал он, словно не веря, что кто-то мог о нём позаботиться.

— Конечно. Вам нужно втереть её в поясницу. Лучше всего перед сном.

Он кивнул, и на его лице появилась слабая улыбка.

— Спасибо тебе, девонька. Не часто кто обо мне помнит… Как зовут-то тебя?

— Делия, — ответила я и тоже улыбнулась.

Отошла в сторону и вновь огляделась. Даже монастырь, строгий и полный лишений, теперь казался мне уютным местом.