Книга Барышня-служанка, страница 77 – Елена Княжинская

– Я люблю тебя, – сказал немного невпопад, но жена улыбнулась мне в ответ и прошептала:

– А я сильнее!

Что с ней будешь делать? Нарочно провоцировала меня не только словами. Поднесла мою руку к губам, поцеловала костяшки пальцев. Смутила меня. Не сводила лукавого взгляда, обещавшего намного больше, чем эта невинная ласка.

Катя вошла в дом первой. Придержала для меня дверь.

– Я так проголодалась. Ничто так не способствует аппетиту,как прогулка на свежем воздухе.

Знала бы она, как я был голоден.

Я оставил ящики с посудой в гостиной. Успел снять пальто, как услышал стук в дверь. Принесла же кого-то нелегкая!

Кляня все на свете, открыл и обнаружил на пороге почтальона в синем форменном пальто и фуражке с птичкой. Кажется, это был стриж.

– Владимир Дмитриевич Чарторыйский? – скороговоркой уточнил мужчина. Я кивнул. – Вам письмо. Распишитесь здесь и здесь.

Почтальон протянул мне бумагу и самопишущее перо. Такие, как это, было редкостью, только начали входить в обиход и стоили немалых денег. Почтовое ведомство, как видно, не жалело денег для нужд своих сотрудников.

– Ваша почта.

Мужчина забрал бумагу, вручил мне письмо и простился.

Я бы оставил послание без внимания, если бы не герб рода Михайловых – правящего дома Турово-Полесского княжества. Чувствуя, что не стоит ждать хороших новостей, я сломал печать и надорвал конверт. Первыми бросились в глаза два прямоугольника с золотыми буквами – пригласительные на ежегодный зимний бал, приуроченный к Новолетию. Право посетить его было наградой, которой удостаивались, стены княжеской фамилии, самые знатные семейства и выдающиеся лица государства.

Я едва ли мог отнести себя к первым, поскольку наши с Александром отношения были далеки от близких. О нашем родстве знали только он и его сыновья. Мои заслуги перед Отечеством давно были забыты. Да я и не гордился ими. Мало чести лишить магического дара другого человека, обречь его на странное существование в мире, в котором он с трудом найдет себе место, и то при условии, что сумеет принять себя и не сломаться.

Отложив пригласительные на имя Владимира Чарторыйского со спутницей (брат по какой-то причине не вписал имя Кати), я пробежал глазами письмо.

“Я разочарован. Барышня Нефедова мало того, что не стремится избавиться от навязанного брака и вернуться к привычному образу жизни, так еще и, не стесняясь, именует себя госпожой Чарторыйской”.

Я улыбнулся, прочтя эти строки. Не знаю, перед кем Катя хвасталась новой фамилией, откуда соглядатаи князя получили подобные сведения, но чувствовал гордость за жену. Учитывая мою репутацию мрачного нелюдимого чародея, нужно иметь достаточно силы, чтобы признаться в родстве со мной.

“Поскольку ты спустя рукава отнесся к возложенным на тебя обязанностям, не вижу смысла продолжать эту комедию. Развод до моего распоряжения не давай. Освобожу тебя от клятвы в ночь Новолетья.

А. М.”

Так, значит, избежать визита в княжеский дворец не получится. Разговор тоже предстоит не из приятных, а времени осталось немного.

– Володя, где ты пропал? – Катя обняла меня со спины. – Я накрыла на стол, или ты совсем не голоден? Я бы слона съела. В этом мире есть слоны?

– Есть и слоны, и шакалы, – ответил ей. Как бы ни хотелось защитить любимую, не стал обманывать. Хватит и тех тайн, что еще были между нами. – Мы приглашены на бал в Новолетье.