Книга Барышня-служанка, страница 79 – Елена Княжинская

***

Поместье встретило меня непривычной тишиной. Господа, как сообщил привратник, уехали еще накануне по делам. Значит, путь свободен.

Я глубоко вдохнула, медленно выдохнула, чтобы успокоиться и вернуть себе ощущение уверенности.

Этот дом был мне чужим, потому я ничего не почувствовала, когда вернулась сюда. Катины воспоминания оказались такими безликими, что не стоило заострять на них внимание. Я поднялась на второй этаж, вошла в комнату и тут же закрыла за собой дверь. Как дочь хозяина, я имела полное право находиться здесь, но учитывая наши с Семеном Андреевичем отношения и то, как мы расстались, сомневалась, что он был бы рад меня видеть. Решила действовать быстро: распахнула дверцы шкафа и принялась перебирать наряды.

Рюши, рюшки, рюшечки – кукольные платья, только кукла была не фарфоровая, а живая, в человеческий рост. Ничего достойного, в чем можно было отправится на праздник, тем более на княжеский бал.

Глупо, конечно, так думать, но тот, кто так поздно прислал нам приглашения, будто издевался. За столь короткий срок невозможно найти ничего подходящего и отказаться нельзя. Нет, не может быть. Какое дело князю, который в глаза меня не видел, едва ли помнил моего мужа, до нас? Правильно, никакого. Значит, и резона создавать нам проблемы у него тоже нет. Это все усталость и моя буйная фантазия.

Накатила такая тоска, что опустились руки. Я уже собралась уходить, как взгляд зацепился за клочок ткани, торчавшейиз шляпной коробки. Не удержалась и сняла крышку. Внутри обнаружилось настоящее чудо – платье с рукавами-фонариками и пышной юбкой с кринолином. Даже так раздражавшие меня рюши смотрелись здесь уместно. Выполненные из той же ткани насыщенно-кремового цвета, они обрамляли круглый вырез и украшали подол.

Я сняла блузку и юбку и переоделась. Когда взглянула на себя в зеркало, поняла, что влюбилась и никакого другого наряда не желаю. Одна беда – платье немного жало в груди и талии. От болезненной Катиной худобы, позволявшей ей то и дело падать в обморок, привлекая к себе повышенное внимание, не осталось и следа. Нет, я не располнела, но пару килограммов, кажется, набрала.

Все бы ничего, если бы я умела шить. К сожалению, этим талантом я была обделена. Могла пришить пуговицу, наложить заплатку, но не более того.

– Что за невезение?! – в сердцах воскликнула я.

Получилось, видимо, слишком громко, потому как дверь в комнату отворилась. В образовавшейся щели появились головы мои горничных. Дуня и Груня испуганно переглянулись и завизжали, будто увидели привидение.

– Тихо! – приказала им, понимая, что никакие увещевания не подействуют на них. – Весь дом переполошите. Идите-ка сюда.

Следующие пятнадцать минут, в течение которых я просила и убеждала девушек помочь, показались мне вечностью. Горничные боялись гнева своей хозяйки, но еще больше опасались лишиться работы. Поскольку боярин Нефедов свою дочь в последнее время не жаловал, я могла их понять. Только мне от этого не было легче. За окном уже стемнело, а проблема так и осталась нерешенной.

Под пристальным взглядом двух пар глаз я сняла и свернула платье, положила его в коробку, перевязала лентой.

– Не хотите помогать, не надо!

– Хотим! – ответила Дуня.

– Но боязно, – вторила ей Груня.

– Тогда я останусь и без наряда, и без прически.