Книга Барышня-служанка, страница 75 – Елена Княжинская

Я и смотрела, и трогала, чтобы оценить качество. Сделан сосуд был и правда на совесть, и обожжен тоже правильно, судя по характерному звону, когда я щелкнула по нему пальцами. Демьян нахмурился, но промолчал. Единственное, что мне не понравилось, это глазурь. Во-первых, я предпочитала подглазурную роспись. Во-вторых, заметила небольшие трещины.

– При какой температуре вы, Демьян, простите, не знаю, как вас по отчеству…

– Егорыч, – буркнул хозяин.

– Каким способом вы, Демьян Егорович, – перефразировала вопрос, – глазурируете посуду.

– Знамо, каким, как все.

– Благодарю, – только и ответила ему, понимая, что дальше продолжать общение не хочу. – Всего доброго. Идем, Володя!

Муж спорить не стал. Открыл передо мной дверь, пропустил вперед, сам чуть задержался. Не знаю, что он сказал хозяину, но тот вышел следом красный, как вареный рак. Поделом ему! Женоненавистник какой-то!

Осталось попытать счастье в третьем доме, но идти туда уже не хотелось. Если бы не настойчивость Владимира, и вовсе повернула обратно. Это не Горшково, а Угрюмово и Неприветливо какое-то. Окажись я здесь, когда только попала в новый мир, может быть, и не выжила бы или трудилась, не разгибая спины, на такого вот Демьяна, молча сносила все упреки.

– Я уже говорила, что люблю тебя? – спросила мужа.

– Сегодня еще нет, – ответил он с улыбкой. – Я тоже тебя люблю.

Я прижалась к нему и снова подумала о том, как мне повезло.

В следующую минуту уже сомневаласьв собственной удаче, потому что нам навстречу выскочил парень с настоящей Вавилонской башней горшков. Он чудом балансировал и даже ни один не уронил, и все же мы с Володей предпочли уступить ему дорогу. Мне не удалось рассмотреть его лицо за горой посуды, зато голос показался знакомым.

– Расступись, народ, Тимофей идет!

– Точно! – вспомнила торговца-обманщика, который мне скидку за поцелуй. – Ты-то мне и нужен.

– Для тебя все что угодно, красавица! – отозвался он, игнорируя Владимира.

– Мы с мужем, – нарочно подчеркнула последнее слово, – хотели бы купить глиняную посуду. Тот, что взяла у тебя на ярмарке, конечно, не заговоренный…

– Бракованный попался, – не сдался Тимофей. – У бати другие есть.

– Проводи нас, посмотрим.

Отцом парня оказался Осип Никифорович Никифоров, мужчина суровый и молчаливый. Коротко кивнув нам, он тут же проводил нас в кладовую. Здесь, я, кажется, нашла именно то, что мне было нужно: елейники для растительного масла, дисковидные баклаги, квасники с большими ручками и длинными носиками, плоские блюда и те самые крынки, которые натолкнули меня на мысль о собственном деле.

– То, что нужно, – ответила на невысказанный вопрос мужа. – Осип Никифорович, поговорим о цене?

Катя не переставала меня удивлять и восхищать. Я был даже рад, что она оказалась не той, за кого принимал ее сам и окружающие. В теле взбалмошной, избалованной барышни оказалась тонкая, ранимая душа самой прекрасной девушки на свете. Той, что умела видеть чудеса в простых, обыденных вещах и радовалась каждому новому дню. Той, что поделилась самой сокровенной тайной и доверилась мне, позволила быть рядом, отдала самое себя.

Как ни ценить столь щедрый дар? Как ни желать видеть эту юную прекрасную женщину каждое мгновение, прикасаться к ней, любить ее?