Книга Барышня-служанка, страница 72 – Елена Княжинская

Из всех возможных видов росписи подглазурная мне нравилась больше всего. Она позволяла напрямую взаимодействовать с материалом, раскрашивая обожженный сосуд. Глазурь наносилась поверх рисунка и служила дополнительной защитой. Под ней краски сохраняли яркость, а рисунок – целостность. Можно сколько угодно мыть такую посуду без риска повредить его.

Поскольку вторично обжигать сосуд я не планировала да и вряд ли сумела бы обеспечить нужную температуру, ограничилась простой прозрачной глазурью. Развела порошок специальным составом, тщательно перемешала. Обмакнула широкую кисть и начала наносить широкими мазками.

О, как давно я этого не делала. В училище, нас, конечно, учили глазурировать посуду, но на фабрике я занималась только росписью и успела соскучиться. Занятие только на первый взгляд казалось монотонной работой. В действительности нужно было следить за толщиной слоя, качеством нанесения глазури, чтобы не осталось ни одного непокрытого участка.

– У тебя талант, – произнес Владимир. Я так увлеклась, что не заметила, как он оказался у меня за спиной. Любитель подкрасться.

– Это навык, Володя. Если бы ты видел, как расписывает вазы Светлана Петровна…

– Не видел, и вряд ли мне представится такая возможность, но не соглашусь: это талант и любовь к делу. Без любви так не получится.

– С любовью все получается лучше, – ответила ему.

Поставила крынку, повернулась к мужу и тут же оказалась в сладком плену его рук. Потянулась к губам. Думаю, я заслужила награду за труды. Кто там говорил про мое умение целоваться? Владимир мог дать мне сто очков вперед. Может быть, все дело было в том, что я любила этого мужчину и тоже не стеснялась выражать свои чувства?

***

Час спустя или позже (оба потеряли счет времени) мы вспомнили о крынке и продолжили исследования. Я отнесла ее на кухню иперелила оставшееся молоко. Вымыла чужую бутыль, которую следовало отдать хозяевам, и приготовилась ждать.

Ждала в буквальном смысле слова. Села на стул, подперла подбородок рукой, смотрела на сосуд. На мгновенный результат не было смысла рассчитывать. Я понимала это, но ничего не могла с собой поделать. Получилось или нет – единственный вопрос, который интересовал меня сейчас.

– Успешно?

Я чуть не подпрыгнула, услышав тихий, вкрадчивый голос Владимира. Слишком глубоко ушла в себя.

– Не знаю. Перестань уже так подкрадываться. У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

– И правда громко стучит, – согласился муж, накрыв рукой левое полушарие, отчего еще и дыхание сбилось.

– Нет в тебе ни стыда, ни совести, – в шутку попеняла ему. – Средь бела дня…

– … обнимаю жену, – продолжил Владимир. Его рука скользнула вниз, на живот, где я поймала ее и накрыла своей. – Мы, чародеи, люди без стыда и совести. Я не предупредил тебя об этом?

– Нет, ты обманом заставил меня выйти за тебя замуж. Знала бы, ни за за какие пряники не согласилась.

– За баранки? – уточнил муж, пока его вторая рука самым бессовестным образом путешествовала по моему телу. – Леденцы, моченые яблоки? Чем тебя соблазнить?

– Что я, маленькая что ли, чтобы кормить меня одними сладостями? Ай! Пусти! – крикнула, когда муж прикусил мочку уха, будто пробовал на вкус. – Проголодался? Так и скажи, я что-нибудь приготовлю.

Я вскочила со стула, едва не опрокинув его, отошла на безопасное расстояние. Совсем по-детски, будто мне и правда было восемнадцать лет, показала Владимиру язык. Муж лишь рассмеялся в ответ. Потянулся ко мне.