Книга Крепостная, страница 137 – Марьяна Брай

А потом она встретила Петра, студента, в скором времени оканчивающего университет и по протекции родителей планирующего занять хороший пост в своей Тмутаракани. Петр сох по Марье, как лыко, забытое на заборе, а она все никак не могла понять: как удобнее его использовать. А еще, как назло, кавалеры получше не попадались.

Чтобы удержать любимую, Петр бросил учебу. А все деньги, положенные матерью на обучение, потратил на то, чтобы одеть, обуть, перевезти в съемную квартиру «дочь богатого мануфактурщика, сильно разозлившую отца желанием жить в России и оттого пребывающую в нищете и скорби”.

Я слушала, и у меняна затылке шевелились волосы. Я даже начала отряхивать их, думая, что это таракан. Не хотелось бы привести пару в деревню.

— Но как вы знаете, что это ребенок Петра? – спросила я, наверное, самое важное.

— Когда она прибежала сюда и рассказала, что беременна, они жили вместе уже несколько месяцев. Петр не то чтобы отпускал ее куда-то, он и дома не отходил от нее ни на шаг. Так вот она и плакала, и смеялась, тараторя что-то. Мол, не думала, что мне Бог даст после того греха, который сотворила с первым ребенком.

— А вы? – я настолько погрузилась в этот хоррор, что казалось, смотрю фильм с лихо закрученным сюжетом.

— Я посоветовала родить. Ведь Петр готов не только жениться, он все готов был сделать ради нее. И она согласилась… - и тут Ольга опустила глаза.

— А принесла его вам потому, что вы не дали его убить? – спросила я, снова заглянув в личико, словно списанное с иконы, и внутри будто бы перевернулось яичко в стакане воды.

Ольга молча закивала в знак согласия.

— Все верно. Я узнала, сколько времени требуется на дорогу, я уговорила всех, кто живет в этой комнате. Я умоляла, я стояла на коленях, чтобы его не выкинули к сиротам. Я знаю, что это такое. Я знаю все о сиротских приютах, - губы Ольги тряслись, крылья носа трепетали, а щеки становились розовыми.

— Все хорошо, вы большая молодец, Оленька, - я больше не чувствовала себя восемнадцатилетней девчонкой. Я чувствовала себя женщиной, прожившей прошлую свою жизнь полностью, а за ней еще одну. Я хотела обнять это несчастное дитя, сказать, что она сделала важное и святое дело.

— Вам нужно идти. Те, что сейчас проснутся, начнут клянчить денег за то, что терпели его. Вы слишком хорошо одеты для этого района, - Ольга зашмыгала носом, провела ладонями по лицу и встала, - сейчас я принесу покрывало. Есть еще пара пеленок.

Вернулась она через минуту, не больше. В руке ее был узелок размером с двухлитровую миску.

— Да, еще письмо. Оно вам, Надежда. Я отдам и документы, потому что надеюсь съехать отсюда. Как только дождусь денег.

— Вот, - я вынула из кармана приготовленные еще в экипаже, сама не зная зачем, десять рублей.

— Нет, вы что? Я его не продаю! – она выставила руки перед собой.

— А я не покупаю. Вы кормили и поили его, не работали, чтобы сидеть с ним, не дали его в обиду!Если бы здесь был его дед, он нашел бы и дал вам червонец! А еще, если вам что-то понадобится. Вдруг! У вас есть наш адрес. Это город, но на деле деревня. Там нужно много работать, но никогда не останешься голодным. Я жена его деда. Его бабушка, - посмотрев на младенца, я снова улыбнулась.

Хоть на улице и стало уже достаточно светло, туман еще не рассеялся. Выйдя на дорогу, остановила пролетку и попросила отвезти туда, где можно остановиться. Я понятия не имела, были ли уже гостиницы или надо было искать постоялый двор. Мне необходимо было сесть где-то, чтобы освободить руки от саквояжа и узла с пеленками.