Книга Крепостная, страница 133 – Марьяна Брай

— Тут… это… не знаю, говорить ли барину… - Фирс вынул из-за пазухи конверт. – Из Петербургу, но имя стоит незнакомое. Может, глянешь? Коли доброе чего, я скажу барину, мол, случайно открыл…

— Правильно сделал, - я взяла конверт и прошла в разогретую печью кухню. Нюра была счастлива, что за столом в гостиной снова весело, шумно и главое: раздается каждый вечер то пение, то смех, а не крики и поддёвки.

Я открыла один из котелков, в котором остался бульон, и подержала письмо над паром. На нем не было печати, а это означало, что прислали его не по делу, не серьезные люди, с которыми может иметь дело Осип.

Уголок начал заворачиваться, и я, потянув его, аккуратно открыла конверт.

Фирс не дышал, наблюдая за мной, потом хмыкнул, почесал затылок и внимательно уставился на лист в моих руках.

Я читала быстро и молча.

Вероятно, по выражению лица верный хранитель здоровья и душевного покоя барина понял, что сделал правильно.

Когда я закончила, мои плечи опустились, а во рту стало сухо.

— Шибко плохо все? Петр? Чего с ним? – Фирс старался не мельтешить, не тараторить, но у него получалось плохо.

— Не шибко, Фирс, но Осипу пока ничего знать не надо. Не про Петра здесь. Скажи Нюре, что я после десяти приду. Посоветоваться надо с вами, - попросила я, и Фирс быстро мотнул головой.

В гостиной царила атмосфера салона, в котором каждому было место. Каждый мог высказаться, спеть, рассказать историю, а то и объявить танец. Осип изменился так, что если поставить с тем, какого я его увидела в первый день на крыльце, когда меня за волосы волокли в дом, с уверенностью можно было сказать: это разные люди.

— Как только Надюша запустит эти шкатулки в оборот, боюсь, мне даже за столом с нею сидеть будет не по чести, - шутил барин. А я старалась делать вид, что ничего не произошло, и ловила последние часы покоя.

— Конечно, и даже думаю, не поставить ли «на задах» отдельный дом для всех. Потому что жить с вами всеми стало накладно длядела, - ответила я, и все грохнули от смеха.

С трудом дождалась времени, когда все разойдутся спать. В доме хоть и светло еще, и до заката вполне еще можно посидеть, привыкли ложиться в десять, потому что утро начиналось в шесть. К осени, а потом и зимой время это сдвинется, и дом будет полниться голосами только часам к десяти утра. А пока этот режим соблюдали все.

В кухне было тихо. Только мерное ши-ши-ши означало, что Нюра нервничает. Она всегда принималась драить песком котлы, когда что-то не зависело от нее.

— Уф-ф, пришла, слава Богу. А то голова уже болит от ее котлов, - Фирс встретил меня с огромной радостью, и я его понимала.

Нюра вышла к двери, вытерла руки о полотенце, приподняла передник и присела, уложив его по привычке поверх ладоней.

— Он ить сказал, что дело плохо, - мотнула она головой в сторону Фирса.

— Не знаю, хорошо ли, плохо ли, но надо сделать так, чтобы Осип, пока точно всего не узнаем, не прознал о нашем деле, - я тоже присела, нашла на столе пару крошек и принялась катать их по гладкой и чистой столешне.

— Говори давай, а то всю душу вытянешь чичас, - Нюра одним движением тряпки смела крошки прямо из-под моих пальцев.

— Пришло письмо от незнакомой нам женщины. Она сообщает, что адрес этот нашла в вещах Клары, - всех тонкостей и деталей прочитанного я рассказывать не стала, потому что и этого было достаточно, чтобы впасть в ступор. – Клара наша потерялась…