Книга Дочь Мента, страница 37 – Екатерина Ромеро

Молчу, хочу выпустить все иголки на свете, но их нет. Осторожно смотрю на Сергея. Он ударит меня, как отец (болеть дома было себе дороже, честно)? Или посмеется, как Вика. Что он сделает? Что?

Сглатываю, смотрю на его большие руки. На плечи, на строгое лицо. Подстригся сегодня. На шее блестит платиновая цепочка. Красивая она.И Сергей тоже. Был бы. Если бы мы не были врагами и он меня не ненавидел за все.

— Мила, посмотри на меня.

То самое чувство, когда реально приперли. Зажали в угол, и мышке не пролезть: прихлопнут.

Поджимаю губы, поднимаю на него взгляд.

— Честно мне скажи: у тебя болит что-то?

— Да.

— Что?

— Неважно! Мне никто не поможет, а вы можете уже праздновать победу! И я не буду слабой, не буду, нет, я не слабачка, не плакса, не дура! Я помираю, уйдите!

Да, я маленько сорвалась, но уже поздно.

Поворачиваюсь на бок, но не тут-то было. Одним рывком Сергей хватает меня за предплечье и сдирает одеяло с моей головы.

— Что болит, где?! БЫСТРО СКАЗАЛА!

— Живот у меня болит! Живот! А-ай! О боже, больно-о!

— Где именно! Покажи где, девочка, не то поедешь в хирургию, живо!

— Тут! — Тыкаю пальцем на низ живота. — Я помираю, я знаю, это рак!

Все, я раскисла и уже реву. Перед Охотником, вот так вот просто.

Меня трясет, и я уже мысленно себе выбираю место на кладбище.

Воцаряется тишина, Сергей на миг хмурится, а после задирает мою футболку и накрывает живот ладонью. Когда он касается меня, не шевелюсь, не дышу почти что.

— Тут болит?

Нажимает на низ живота справа, а после резко отпускает. У меня разве что искры из глаз не валят.

— Да. Тут.

— Давно?

— С утра еще. О боже, не так, я не так хотела… я боюсь. Я боюсь, помогите!

Почти уже задыхаюсь, страшно так, что немеют пальцы. Не знаю, почему дала слабину, я обычно не такая, а тут просто испугалась.

— Тихо! Мила, глаза на меня! Не рыдай, просто скажи, как болит. Говори, живо!

Смотрю на Волкодава. Что еще он мне скажет? Куда уже страшнее?

— Ай… ай, больно. Больно, я не могу… Я умираю. Колет там. Ай-ай! Выберите мне место на кладбище! – хнычу, скулю, а после живот так хватает, что я просто ору в голос от боли.

— Епт твою ж мать, а! Это не рак, дурочка, а аппендицит! В хирургию, живо!

Надежда – ее так легко забрать, а вернуть сложно.

Как только слышу про хирургию, сразу забываю о боли. Сергей может меня сбагритьврачам – это уже не шутки.

А дальше интересная ночка, которую я запомню на всю жизнь. Машина, дорога, какая-то закрытая больница. Наркоз, слезы, врачи, операция. Мне удаляют аппендицит в последний момент, прежде чем он бы превратился в перитонит. И это никакой не рак, как пугала меня Вика.

Сергей сам привез меня к врачам, мне оказали помощь. Зачем он это сделал, я не знаю. Помню только, что, когда отошла ночью от наркоза, Волкодав был в моей палате. Сидел рядом со мной.

— У меня нет рака, да?

— Нет. Лежи, заяц. Вставать нельзя.

Гляжу на Сергея во все глаза. Хоть он и мой враг, но сейчас Волкодав единственный, кто рядом. Кто сидит у моей койки в наброшенном на плечи халате.

— Я не заяц! Да, я трусиха, но я не… не дамся охотнику так просто! Я дам сдачи… Хоть вы меня и ненавидите, меня не сломить. Я плохая, а вы… вы еще хуже. На смерть похожи. Оборотень, волк… – бубню тихо, плохо соображаю, если честно, язык после наркоза заплетается, еще не отошла. Вижу, как Сергей поднялся, поправил мое одеяло. Не больно – или это обезболивающее действует? Не знаю.