Книга Эхо древних звёзд, страница 59 – Charmonium

Позже, уже став взрослой, она часто задавалась вопросом: почему Хэнсен солгал? Почему оставил её живой? Этот вопрос будет преследовать её всю жизнь, становясь частью её существа, формируя каждое её решение, каждый её шаг в будущем. Потому что иногда милосердие может стать самым страшным бременем, которое человек может нести. Особенно если это милосердие исходит от тех, кто уничтожил всё, что тебе дорого.

Годы спустя она узнала правду о том дне. Оттавио Кросс, человек по прозвищу Палач, возглавлял зачистку. Его метод был прост: убивать всех. Без разбора. Без суда. Без милосердия. Война? Это была не война. Это было уничтожение.

Ориан задрожала, когда она увидела это лицо впервые. Те же голубые глаза, та же форма подбородка, что и на листовках с изображением Оттавио Кросса. Воспоминания хлынули потоком - запах горящего дома, мамин крик, смех солдат. Каждая клеточка её тела требовала мести.

Девушка чувствовала себя бомбой с выдернутой чекой. Каждый взгляд на белокурые волосах вызывал вспышку ярости. Она представляла, как вцепляется в эти волосы, как стирает эту самоуверенную ухмылку с лица дочери Палача.

Но взрыв не происходил. Вместо этого луминарийка играла. Мелкие пакости стали её любимым развлечением. Подкинуть гадость в еду, испортить форму, запереть в подсобке - всё это было лишь прелюдией. Ориан наслаждалась каждым моментом.

Но однажды терпение лопнуло. Ориан больше не могла сдерживать бурю внутри. Когда её кулак впервые встретился с лицом Лиры, она почувствовала... разочарование. Боль от удара оказалась ничем по сравнению с болью, которая жила в ней все эти годы.

Драка не принесла облегчения.Наоборот - теперь Ориан чувствовала себя грязной. Как будто опустилась до уровня тех, кого ненавидела. В темноте своей комнаты Ориан плакала не от боли физической, а от боли душевной. Каждый удар, нанесенный Лире, эхом отзывался в её собственном сердце.

После драки Ориан начала замечать вещи, которые раньше игнорировала. Как Лира сутулится, стараясь быть незаметной. Как её руки дрожат, когда она думает, что никто не видит. Как она вздрагивает от резких движений других студентов.

Эти наблюдения сводили Ориан с ума. Она хотела ненавидеть карикатуру на своего врага. Хотела видеть в Лире только дочь Палача. Но реальность оказалась сложнее. Перед ней был не символ, а человек. Такой же сломленный, как и она сама.

Каждую ночь Ориан вспоминала тот день. Не только моменты насилия, но и то, как Хэнсен показал ей жест молчания. Как он солгал своим, чтобы сохранить ей жизнь. Эти воспоминания противоречили её ненависти, разрывали её изнутри.

Иногда она ловила себя на мысли, что хочет поговорить с Лирой. Не кричать, не оскорблять - просто поговорить. Спросить, знает ли она. Помнит ли она. Понимает ли она. Но эти мысли Ориан прогоняла как предательские.

Вместо этого она продолжала свои игры. Продолжала причинять боль. Продолжала ненавидеть. Потому что ненависть была единственным, что держало её на плаву все эти годы. Отпустить её значило признать, что она не знает, кто она без этой боли.

А время шло. Дни превращались в недели. Недели - в месяцы. Академия продолжала своё дело. Студенты учились. Жизнь текла своим чередом. Но внутри Ориан бушевала война. Та самая война, которая началась много лет назад на далёкой планете Луминар.