Книга Эхо древних звёзд, страница 41 – Charmonium

Это не было жестокостью или бесчувственностью. Это было следствием его природы – видеть мир через призму формул и уравнений. Понимать жизнь как последовательность взаимодействий различных систем. И если другие существа не могли этого понять – это была их проблема, а не его. А мораль? Мораль – это просто ещё одна переменная в уравнении, которую можно игнорировать при наличии достаточных данных.

Полиция нашла его на четвертый день. Родители забрали его домой, но что-то уже изменилось. Теперь он знал вкус свободы. И хотя вернулся к учебе, внутри него поселилась трещина. Маленькая, почти незаметная, но достаточная, чтобы время от времени напоминать о себе.

В конце года он поступил в Зенотар. Не потому что родители хотели этого, а потому что сам решил так. Теперь, в свои девятнадцать, он продолжает игратьсвою роль. Перед родителями – идеальный сын, машина для решения задач. Перед другими студентами – загадочный наблюдатель, который всегда стоит чуть в стороне.

Иногда, глядя на Лиру и Лео, Кайрос видел что-то неуловимо знакомое. То же стремление к свободе, которую они сами толком не понимают. То же желание выбить трещину в идеально отполированной поверхности своего существования. Только у них это получается иначе. Они не прячутся за масками, не играют роли. Они просто живут.

"Какие же вы дети," – думал он иногда, наблюдая за их перепалками. Но в глубине души Кайрос завидовал им. За их способность быть собой. За их хаотичность. За их смелость ошибаться. Особенно Лиры. В её действиях есть что-то неподконтрольное. Она делает шаг, потом ещё один, не всегда понимая, куда идет. Но каждый её шаг – настоящий. Без расчётов, без страхов, без многолетнего планирования.

Иногда Кайрос представлял, каково было бы жить так же. Отказаться от контроля. Просто существовать в моменте. Но знал, что не сможет. Его аналитический ум не позволит. Да и слишком долго он учился держать всё под контролем.

По ночам, когда никто не видит, он писал. Не формулы, не аналитические отчеты. Строки. О тех, за кем наблюдал. Об их странной, хаотичной, несовершенной красоте. Эти записи – его маленький бунт против системы. Против родителей, которые никогда не поймут, что потеряли сына, пытаясь вырастить гения.

Утром он снова надевал маску. Холодный, расчетливый, безупречный Кайрос. Тот, кто всегда знал ответы. Который видел закономерности там, где другие видят только хаос. Который понимает окружающих лучше, чем они сами себя понимают.

Но в этих редких моментах ночного письма... В эти моменты он позволял себе быть… собой. Хотя бы чуточку. Хотя бы настолько, чтобы помнить: он тоже живой. Со своими страхами, желаниями, сомнениями. Просто научился прятать их лучше, чем другие.

Это было его парадоксом: тот, кто больше всех умеет анализировать, меньше всех понимал самого себя. Иногда ему казалось, что вся его жизнь – это один большой эксперимент. Где он одновременно и исследователь, и подопытный. Где каждое действие – часть неведомого уравнения, решение которого он пока не был готов увидеть. И, возможно, никогда не будет готов.

Но это нормально. Потому что в мире, где всё подчинено логике и расчету, самое прекрасное– это неразрешимые парадоксы. Те самые трещины в идеальной системе, через которые пробивается свет. И Кайрос, несмотря на все свои знания и умения, оставался тем самым лучом света, который сам не понимал, почему существует. Но продолжал светить. Просто потому что не мог иначе.