Книга Баламут, страница 85 – Alexander Blinddog

Кривда быстро-быстро закивал, боясь раскрыть рот.

— Такой гнус, как он, и раскаивается? — голос Алёши дрожал от гнева. — Не смеши меня. Планы наши хотел сорвать, тебя и меня убить, и тогда пришла бы Мара и погубила бы землю. И всё стараниями этого таракана.

— Не достойно это русского витязя — убивать в плен сдавшегося, Алёша, — мягко сказал Баламут. — Послушай, что тебесердце витязя твоё говорит. Пощади его, и милостью своей не запятнаешь чести.

Алексей отвёл меч в сторону. Вздохнул, успокаиваясь.

— Убирайся с глаз моих, — сказал он Кривде. — Отправляйся во Псков и доложи моему отцу обо всём, что ты натворил, если в тебе осталась ещё хоть капля достоинства. Может, он смилуется над тобой за покаяние.

Кривда медленно поднялся на ноги, словно не веря такому счастью. Сделал пару осторожных шагов назад, вперёд спиной, затем не удержался и пустился в бег. Баламут заложил два пальца в рот и свистнул ему вслед.

— Давай-давай, улепётывай, трус никчёмный.

Сплюнул себе под ноги.

Алексей бережно протёр полой одежды меч Сварога и убрал в ножны.

— Хоть бы коня он взял, — сказал Баламут, — так перепугался, бедняга, что и не подумал. Месяц теперь будет до Пскова бежать, если по пути волки ему чего-нибудь не откусят.

Алёша улыбнулся, представив картину, как похудевший боярин в драной одежде будет продираться сквозь леса и как в таком виде попадётся на глаза честному люду.

— Нехороший он всё-таки человек, Кривда этот, — сказал Баламут, потирая шею. — Сразу видно, такой и в кости тебя обжулит, и денег возьмёт, а потом не вернет. Не доверяю я ему почему-то, батюшке твоему присмотреться бы к такому. Да по сундукам его пошарить, наверняка там сыщутся петушки на палочке, у младенцев украденные. С такого человека станется.

— Вот вернёмся во Псков, — пообещал Алексей. — Я всё отцу доложу про него, если у самого боярина мужества не хватит сознаться.

— Когда это ещё будет, — вздохнул Баламут. — Сейчас нам надо решать проблемы посерьёзнее. Хотелось бы, наконец, отдохнуть спокойно, да всё недосуг. Давай, брат, собирайся, нам надо в дорогу отправляться, всю Русь спасать. Времени у нас почти не осталось.

Весь следующий день они провели в бешеной скачке. Обоих не тянуло ни на шутки, ни на разговоры. Алексей то и дело кидал тревожные взгляды на небо, где солнце всё ближе клонилось к горизонту, а значит времени до начала чёрного ритуала оставалось всё меньше.

Они осторожно, прячась за деревьями, приблизились к самой кромке леса, разглядывая картину, открывшуюся перед ними. На большой поляне кругом стояли гигантские каменные столбы. В середине стоял ещё один, к которому железными кандалами была прикована девушка. Княжна Василиса. Алексей дёрнулся и Баламут схватил его за плечо.

— Не суетись, — сказал он, — надо осмотреться.

По поляне между камней ходили несколько десятков людей в длинных бурых балахонах. Они хором распевали песню, на незнакомом языке. Перед княжной, в шлеме из оленьих рогов и волчьих клыков, стоял, по всей видимости, главный шаман культа Мары. Воздев руки к небу, он громко выкрикивал слова, начиная ритуал. Гортанные звуки, ломаные предложения, от которых у Баламута по спине пробежали мурашки. От пальцев шамана срывались вверх длинные голубые искры. Между камнями то и дело возникали и исчезали синие плети, будто сотканные из горящего льда.