Книга Баламут, страница 80 – Alexander Blinddog

Стемнело, на небе высыпал мириад звёзд, костёр двух путников понемногу угасал.

— Подвёл яФёдора, — сказал Алексей.

В его голосе слышалась неприкрытая тоска и горечь.

— Почему это? — спросил Баламут.

Алексей долго мялся с ответом, но всё же заговорил.

— Он из меня воина пытался растить, как мог. Только не вышло ничего. Не воин я. Нету у меня мышц крепких, рук сильных, и бесстрашия нужного. Одно пузо только с собой ношу и робость вечную. Фёдор, земля ему пухом, был хорошим наставником. И на коне ездить меня обучил и мечом рубить и копьём колоть. Великий был мастер, что даже такого бездаря, как я, чему-то научить смог. Отец-то мой противился этой науке.

— Почему? — спросил Баламут.

— У меня ещё шесть старших братьев, — ответил Алексей. — Я самый младший. Если все наши владения начать делить, так и старшим братьям не хватит. На меня-то и клочка земли сухой не найдётся. Вот и решил батюшка, от греха подальше меня в монастырь сослать. Должен был я стать монахом-книгочеем.

Он задумался, горько вздохнул, затем тряхнул головой, словно отгоняя призраки прошлого, и продолжил:

— Да я только пока у монахов письму и чтению учился, о другом уже мечтал. Вот и домечтался. Душой к ратному делу тянусь, а телом всем бесполезным — никуда. Вот так оно и получается, что и в монахи не гожусь, и воин никакой. Зря на меня только Фёдор время тратил. Не в коня корм пошёл.

Баламут толкнул его в плечо.

— Эй, ты так не говори. Сам подумай, ты, получается, весь труд Фёдора обесцениваешь. Все его усилия-то что, прахом пошли, считаешь? Нет, может, мечом ты машешь не как первый в мире витязь, не Алёша Попович и даже не Добрыня Никитич… Но Фёдор из тебя вырастил воина. Потому что душа воина она не здесь.

Он показал на пухлые пальцы княжича.

— А здесь!

Баламут положил ладонь на сердце.

— Вот, что в тебе Фёдор вырастил. У тебя сердце витязя. Так что не подведи его память и не порочь деяния, когда говоришь, что он впустую с тобой трудился. А сейчас — ложись спать. Лёгкий день был вчера. Завтра будем за спасение всей Руси биться.

Он усмехнулся.

— А если не справимся, завтра, возможно, её последний день.

Алексей крепко спал, и снилось ему, как спасённая из лап проклятых сектантов княжна целует его крепко в обе щеки и бросается на шею. Иногда в сон врывались ведьмы и огненные птицы, но он всех побеждал одной рукой, не выпуская прекрасную Василису из объятий. Дрёмы его были прерваны самым бесцеремонным образом, когда кто-то со всей силы пнул его по ноге.

— Ай!

Прекрасные мечты о поцелуях развеялись, как туман, княжич подскочил, потирая ушиб, и тут же потянулся к ножнам. Меча в них не было.

— С добрым утром.

Луна почти полностью скрылась за облаками и в густой ночной тьме княжич едва разглядел того, кто так нахально прервал его сны. А увидев — вздрогнул от макушки до пят. В окружении верной дружины над ним возвышался боярин Кривда, потирающий пальцами меч Сварога.

— Думал скрыться от меня? — спросил боярин, в голосе которого сквозил могильный холодок. — Сбежать хотел, щенок, ну-ну. Кривда, сын Неждана, всегда по следу до самого конца идёт.

— Я не скрывался, — княжич топнул ногой. — Мы спешим выполнить миссию нашу, спасти Русь. Ты помогать нам должен, а не препятствовать!

— Хватит мне голову крутить сказками своими. Всё, спешить некуда, не переживай. Не сбежишь теперь, когда рядом нет твоей магической девки.