Книга Дикая Омега, страница 6 – Ленор Роузвуд

— Следи за языком, — рычу я сквозь зубы, и в голосе прорывается рычание. Не то, что я позволяю себе использовать на своих альфах — тем более на членах моей Стаи — просто так. — Этот «псих» — мой брат.

— Тем более ты должен держать его в узде, — выплёвывает Виски.

Мы стоим нос к носу, уставившись друг на друга, и ни один не собирается отводить взгляд первым. И тут справа из ниоткудавылетает чёрная перчатка — и, прежде чем я успеваю среагировать, Чума хватает Виски за сломанный нос и одним резким движением вправляет его назад.

Воздух разрывает фонтан крови, а младший солдат издаёт истошный вопль, хватаясь за лицо.

— Блядь! Это больно, ты психопат! — воет он.

— Проще, когда не ожидаешь, — спокойно отвечает Чума, как будто только что не сломал человеку лицо вторично. Он достаёт из кармана красный платок — как какой-нибудь старомодный джентльмен — и тщательно вытирает кровь со своих перчаток.

— Кстати, ты потолстел. И это не мышцы, — добавляет он, кивком указывая на голый торс Виски.

— Ты что несёшь, чувак?! Я набираю массу!

Чума хмыкает:

— Ну, масса-то масса, но замедлять тебя она будет. Да и ты у нас и без того не самый ловкий альфа, как показала сегодняшняя миссия.

Виски яростно разворачивается и уходит из основного зала, бормоча под нос целую подборку птичьих проклятий. Валек идёт следом, охотничьей походкой, и ржёт так, что аж стены дрожат. Он любит боль. Любую. Хотя предпочитает быть тем, кто её причиняет. Впрочем, учитывая, что он был настоящим серийным убийцей в коридоре смерти, пока Совет не забрал его в мою коллекцию психопатов — причинённого им зла более чем хватит.

Но для него подойдёт любая боль.

Своя. Чужая. Главное — интенсивная.

Чума задерживается. Складывает оставшиеся инструменты обратно в свою кожаную врачебную сумку. Это точно не стандартное армейское снаряжение.

У него свой образ, что уж.

— Спасибо, — бурчу я.

— За что? — спрашивает он невинно, даже не поднимая головы, аккуратно укладывая стеклянные флакончики с антисептиками в сумку. Звон стекла о стекло — неприятный, режущий по нервам.

— За то, что остановил меня от того, чтобы надрать пацану зад.

— Вот оно что, — говорит он абсолютно бесстрастно — и как всегда невозможно понять, это сарказм или он правда считает нас научными образцами.

Я вздыхаю, проводя рукой по своим растрёпанным каштановым волосам. Мне давно пора постричься, если не побриться наголо, но кому вообще есть дело до внешнего вида в этих горах? У нас нет военных регуляций здесь, за пределами цивилизации.

— Он ведь и правда не ошибается, — говорит Чума, не оборачиваясь. — Поведение Призрака становится… более нестабильным.

Я сжимаю челюсть. Мне неприятнослушать это от него не меньше, чем от Виски, но отмахнуться не могу.

— Ты считаешь, он опасен.

Большая пауза. Он застёгивает сумку и поворачивается ко мне лицом.

— Я не совсем честно выразился, когда сказал, что у меня нет данных по нему, — произносит он. — Он не проходил ни одного медосмотра за всё время службы, но у меня есть доступ к его личному делу. Насколько оно вообще существует у Совета. Если я правильно помню, его нашли одного в Пустошах в возрасте примерно двенадцати лет. И он тогда убил тринадцать вооружённых до зубов альф. Его собирались утилизировать… пока твой отец не вмешался.