Книга Дар горгульи, страница 2 – Рейчел Абернати

Даже без присутствия Ру рядом, я слышу ее предостережения. Не в первый раз я сомневаюсь в своем здравомыслии. Весь этот риск – риск быть увиденным, риск гнева Гейбла, риск моей смерти или опасности для моего клана, если я сделаю хоть один неверный шаг...

«Она человек,Хоук!»

Мне здесь не место. Мой род – своего рода общепризнанная национальная легенда во Франции, но дни вил и дубинок все еще свежи в памяти моего клана, и не секрет, что современные ружья и кувалды столь же смертоносны для любой из наших форм.

Мне не следуетздесь находиться.

Дверь в булочную «La Angelique»(прим.пер.:фр.:«Анжелика»)открывается как раз в тот момент, когда я уже почти убедил себя уйти, и все мысли в голове тут же исчезают, за исключением тех, что связаны с идущей по улице женщиной.

Так было не всегда. В первый раз я увидел ее, когда охотился с крыши неподалеку. Она вышла из магазина – теперь я знаю, что это ее рабочее место – и провела несколько минут на холоде, пытаясь заправить густые темные волосы под шарф. Внимание привлекли ее волосы – как они подпрыгивали на голове густыми локонами. Следующим я заметил ее кожу, потом провел несколько дней, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы сравнитьее цвет. Не совсем карамельный, коричневый или загорелый... ближе всего мне пришелся оттенок терракотовой плитки на некоторых старых зданиях. Натуральный. Земляной. Как я.

Только когда я в третий раз непреднамеренно увидел ее идущей по улицам после наступления темноты, меня впервые посетило желание. Мой вид – защитники по своей сути. Вот почему мы процветали в старых замках и церквях. Горгулья – хранитель того, что священно и драгоценно, и мы защищаем свои дома ценой жизни. Каким-то образом со временем этот человек стал для меня священным, и теперь я не могу не охранять ее.

Не только потому, что она красива, хотя она красива. Что само по себе является странной идеей для меня. Я никогда раньше не считал людей красивыми. Они маленькие и странной формы. У них нет крыльев, и отсутствие хвоста делает их какими-то неправильными. Но эта... в ней есть что-то, что притягивает меня. Что-то, что заставляет меня желать узнать больше.

Но меня интригует не только ее красота. В ходе этого одностороннего... чего бы это ни было, я узнал, что она добрая, вдумчивая и искренняя. Она улыбается всем, даже старикам, сидящим на краю переулков. Она всегда бросает им в руки монеты, когда проходит мимо. Однажды она помогла матери, подавленной маленьким ребенком и слишком большим количеством сумок, перейти улицу к ее такси. Она останавливается, чтобы погладить бродячих кошек, которые вьются у ее ног.

И она идет домой одна.

Совершенно, совершенно одна.

Я обнаружил это в первый раз, когда набрался смелости последовать за ней домой. Она улыбается всем, мимо кого проходит, глаза ее блестят, а кудри радостно подпрыгивают вокруг головы, когда она идет, но как только открывает дверь в свой дом – дом, который я могу легко видеть через окно с крыши через дорогу, – улыбка исчезает. Ее плечи опусткаются. По тишине ее дома и отсутствию вещей в небольшом пространстве ясно, что она живет одна.

Что-то треснуло в моем сердце той ночью. Что-то старое и глубокое, что настаивало на том, что эта женщина драгоценна и заслуживает защиты. И как бы я ни старался, не могу избавиться от мысли, что этот человек нуждается во мне, хотя она не знает и, скорее всего, никогда не узнает о моем существовании.