Книга Сибирь, страница 79 – Настя Полос

Дмитрий не мычал и не двигался, и я подумала, что он потерял сознание от шока. Я бросила быстрый взгляд. Он не отключился. Он смотрел на меня. Так ясно и чисто. На секунду мне показалось, что его зрачки застыли и он, возможно, прямо сейчас обращается. Но Дмитрий моргнул.

Когда я закончила с последней ранкой, приступила к закрытию укуса. Дмитрий был совсем бледный, но я ничего не могла больше сделать. Это выбивало из колеи, мне оставалось только шить.

— Готово. Теперь только ждать.

Я улыбнулась ему, но, казалось, Дмитрий не видел. Его веки опустились, слегка подрагивая. Дыхание стало тяжелым и прерывистым.

Я сжала кулаки, но смолчала, убирая все на свои места и скидывая окровавленные тряпки в ведро.

— Эй, я зайду?

Я кивнула.

Айзек, прихрамывая, открыл решетку. Он выглядел уставшим и поникшим, но все равно дружелюбно спросил:

— Как ты? Устала?

— Немного. Сильно.

— А… он?

— Не знаю, — честно ответила. — Нужно время. Может, несколько дней.

— Я думаю, он…

Громкий звук.

Треск стекла и крики.

— Сука! — голос Леона.

— Нет! — Янис.

А потом что-то тяжелое с силой ударилось о стену.

Через минуту решетка камеры открылась, и в нее зашел Макс. Взял ключ и запер нас изнутри.

— Несколько дней? Нет, так долго я ждать не собираюсь.

Макс смотрел на меня.

Отчаяние — самая опасная эмоция. Она может возродить из пепла, дать необходимую силу, такую нужную для борьбы. Она может отнять всю надежду, похоронить тебя под пластом невозможного, заставить опустить руки. Отчаяние сильнее страха, сильнее уверенности. Отчаяние поглощает, путает мысли, лишает разума и воли. Отчаяние не дает вдохнуть полной грудью, заставляет руки дрожать.

Не слыша шагов Леона и его ругани, улавливая лишь тихие всхлипы Янис; видя, как исчезает ключ в кармане Макса, его горевший злостью взгляд; отмечая синеву кожи Дмитрия и обрывочное дыхание; понимая, что в моих руках пусто и оружия совсем нет; смотря, как Айзек отрывается от стенки и встает напротив Макса, — я ощутила самое настоящее отчаяние.

Захотелось закрыть глаза и провалиться куда-то вглубь, туда, где есть спасительная темнота. Уйти, никогда не возвращаясь, лишь бы не видеть, что будет дальше. Не знать. Сбежать. Спрятаться.

Быть не здесь.

В камере, что сужалась с каждой секундой, сосредоточился весь мир и его погибель.

Стекло внутри меня зазвенело, сжимая барабанные перепонки. Захотелось закрыть уши и с силой сдавить их. Но я не могла.

Дмитрий дышал. Айзек был здесь. За стенами Янис и Леон, который, возможно, нуждался в моей помощи.

— Макс? — спросил Айзек, загораживая меня.

— Дружище, лучше отойди!

— Прекрати, чтобы ты сейчас ни собирался сделать.

— Ты не понимаешь? — Темные брови сошлись на переносице, ноздри широко раздулись. — У нас был уговор! Даже когда тебя ранили, мы хотели уйти! Что теперь изменилось?! У нас есть задание, чертов кодекс! Мы должны отвести ее в «Сибирь», и дело с концом!

— Но он не бросил меня и тебя бы не бросил!

Макс сухо усмехнулся.

— Это уже доконало. Я заколебался слушать ваше нытье! Когда пришли эти двое, — его лицо презрительно скривилось, — все покатилось в задницу! Вы оба, как два кобеля, окучиваете эту суку! Янис туда же. Я просто хочу выполнить задание! Что в этом плохого?

Последнюю фразу он проронил так тихо и обреченно, что Айзек напрягся. И в то же мгновение Макс кинулся вперед, но Айзек перехватил его.