Книга Сибирь, страница 6 – Настя Полос

— Алиса! — рявкнула мама. И я мысленно поблагодарила ее, а сама откинула руку сестры и сказала холоднее, чем прежде:

— Феликс справится.

— Елена, пожалуйста!.. — начала она, но я уже вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Подняв ладони, я вгляделась. Не тряслись.

Дверь открылась.

— Ты специально уходишь? — горько прошептал Марк. — Признайся, Елена, каждая вылазка для тебя как глоток свежего воздуха. Мне опять переживать, вернешься ты или нет?

— Знаешь же, что вернусь! — огрызнулась я. — Меня никогда не спрашивают! У меня нету выбора.

Ложь слетела с языка так легко и заученно, что я даже не обратила внимания.

— Так не может продолжаться. Я понимаю, ты изменилась. Я изменился, но…

— Что ты понимаешь?! Меня? — я горько засмеялась. — Нет, Марк! Не понимаешь.

— Да? — Он подлетел ко мне и схватил за плечи. — Ты одна там была? Только ты это видела?

— Не одна.

Маркотошел, брезгливо откинув от меня руки.

Правильно, ненавидь меня, как я ненавижу себя.

— Марк, — устало протянула я, сдавшись.

— Не надо. Я понял. Не знаю, почему я пытаюсь спасти нас. Может, потому что люблю. — Он пронзительно посмотрел на меня. Я едва сдержалась, чтобы не отвести взгляд. — Потому что хочу все вернуть. Но для этого нужно желание двух людей. Подумай во время своего похода, нужен ли я тебе.

Марк ушел, оставляя меня одну, чему я была несказанно рада.

Полный рюкзак с вызовом смотрел на меня с угла комнаты. Я не разбирала его, всегда держа наготове. Мирослава была права. Я грезила этими вылазками.

Убраться. Убраться подальше от этого места! От этих людей! Их взглядов.

Меня не пугали зараженные, февральские морозы.

Уже ничто не сможет испугать.

Вчера я не покидала комнаты, что мы делили с Марком. Он не возвращался, и я хотела, чтобы так и оставалось.

Рюкзак продолжал меня буравить.

Я поднялась со скрипучей кровати, заправленной каким-то старым розовым пледом. Тона спальни выглядели сухими, безжизненными. Прямо как я. Обстановка меня не волновала, всем занимался Марк. Старое зеркало в углу отражало тощую фигуру. Одеваться не было смысла, никто не заходил без стука. А Марк уже видел.

Волосы растрепанными волнами обрамляли выпирающие плечи. Я взяла расческу, думая, как лучше заплестись. Нужно надолго и так, чтобы не мешались. Возможный душ будет на середине пути, если не в самой «Сибири».

Взгляд сам собой спустился ниже, оглядывая худые серо-бежевые груди, терпимоторчащие ребра, по животу…

Меня сейчас вырвет.

Сглотнув, я с усилием проводила расческой, беспристрастно сверля себя взглядом. Косы решила сделать две, оставив висеть тонкими нитками. Надела термобелье, такие же носки, а дальше сложила запас в рюкзак. Спальный мешок, коврик для сна, сухпайки и медицинский чемодан лежали уже там. Серый сверток на самом верху.

Чашка!

Перед глазами мелькнула картина, как мне протягивают стакан, из которого кто-то уже пил. Я поежилась. Чашка упала поверх одежды.

Дальше я надела флисовый комбинезон, водонепроницаемые серые штаны и тяжелые трекинговые сапоги с хорошим сцеплением бежевого цвета. Осталось надеть куртку и можно идти.

Я поволокла рюкзак, который весил не меньше тринадцати килограмм, в зал. Марк не пришел меня проводить и помочь. Его можно понять.

Я бы тоже не пришла.

— Елена. — Мама стояла у стола, натянув улыбку, но красные глаза выдавали недавно пролитые слезы. Каждый раз она отпускала меня с тяжелым сердцем и прощалась.