Книга Графиня из Черного замка, страница 30 – Надежда Соколова

Воздух вырвался из моих легких. Весь мир сузился до его лица, до его глаз, смотрящих на меня без тени сомнения или игры. Шок был абсолютным, физическим. Я услышала гул в ушах. «Женой». Это слово эхом отозвалось в той самой части меня, что видела сон о детях и совместной жизни у камина.

— Я… — голос сорвался. Я встала, отступая на шаг, оперлась о спинку стула. — Артуа… вы знаете, кто я. Старая дева. Затворница. Я не гожусь для жизни при дворе, для вашего мира…

— Я не предлагаю вам мой мир, — перебил он мягко, но твердо. — Я предлагаю вам разделить ваш. Здесь. В этом замке. Я откажусь от столицы, от двора. У меня есть младший брат, который справится с наследством. Моё место — здесь. Рядом с вами. Помогать вам хранить эту тишину и наполнять её… нашим смыслом.

Его слова разбивали все мои доводы один за другим. Он всё продумал. Всё видел. И выбрал — меня. И этот проклятый, тихий замок.

В голове пронеслись обрывки: его восхищение у моего мольберта, его забота о Жераре, его уважение к моим условиям, его руки, преображавшие галерею не для славы, а для того, чтобы моё искусство задышало. Это не была внезапная прихоть. Это было зрелое, выстраданное решение.

Страх отступил. Не исчез, нет. Но его заглушила нахлынувшая, всесокрушающая волна другого чувства. Признательности. Доверия. И той самой нежности, что начала прорастать в последние недели.

— Да, — выдохнула я, и слово прозвучало так тихо, что я сама его едва услышала. Но он услышал. Его лицо озарилось таким светом, что стало похоже на солнце. — Да, я согласна.

Он преодолел расстояние между нами в один шаг. Его руки осторожно, будто боясь спугнуть, взяли меня за плечи. Потом одна ладонь поднялась, чтобы коснуться моей щеки. Я не отстранилась. Я потянулась навстречу. И наш первый поцелуй был не страстным, а бесконечно нежным, воплощением того самого обещания — тихой, прочной, вечной близости. В нём было будущее, которое я когда-то видела во сне и которое теперь, трепетное и реальное, начиналось наяву. Когда мы наконец разомкнули губы, я прижалась лбом к его плечу, и он обнял меня, и в этом объятии не было ничего временного. Это было начало. Наше.

Осознание того, что Артуа — последний в своем роду, придавало нашей свадьбе одновременно грустный и освобождающий оттенок. Не было необходимости устраивать грандиозный столичный прием, ломать голову над списком гостей из высшего света, которых я никогда не видела и видеть не желала. Наша церемония должна была стать тихим, глубоко личным актом — не для мира, а для нас двоих и этого замка.

Единственным гостем со стороны жениха, конечно же, стал Жерар, теперь уже окончательно оправившийся от раны. Он приехал за неделю до назначенного дня, и его присутствие — живое, немного ироничное — стало приятным дополнением. Он сразу взял на себя роль второго распорядителя, шутя заявляя, что должен «отработать спасенную жизнь».

Основную же тяжесть подготовки взял на себя Артуа. Однажды утром в замковом дворе снова появился портал, и из него вышла небольшая, но четко организованная группа слуг из его родового поместья Шантар. Их было человек десять: пожилой, с достоинством управляющий, две женщины-эльфийки с безупречным вкусом в украшениях, и несколько крепких мужчин для тяжелой работы.