Книга Становится жарко, страница 19 – Миранда Мартин

— Пойдём, Сара, — говорит он, наконец убирая руку с моего плеча.

Гершом идёт через двойные двери в задней части вестибюля. Хотя никто ничего не сказал и не спросил, Энид, Джейкоб, Анна и Филипп последовали за нами, устроив из моего визита — парад. С таким окружением невозможно остаться незамеченной.

— Как ты видишь, здесь не происходит ничего гнусного, — говорит Гершом, поравнявшись со мной.

— Я никогда не говорила этого.

— Конечно, нет, ты вежлива. Твоя мать хорошо воспитала тебя, её звали Фарис, верно?

— Откуда ты знаешь?

Гершом усмехается.

— Моя работа — знать такие вещи. Как ещё я могу обеспечить хорошую заботу о каждом человеке, если я не знаю, что ему нужно?

Он посмотрел на меня со своей застывшей улыбкой, блестящие глаза танцуют слишком много знаний и опасностей.

— Сара, — говорит он. — Важно ли то, что я знаю, или важно то, что меня это волнует?

Тяжело сглотнув и мысленно встряхнувшись, я пожимаю плечами. — Так что насчёт еды?

— Сюда, — говорит он, но не раньше, чем его ухмылка дала понять, что он знает, что я избежала его вопроса.

Он ведёт меня через здание. Столовая аналогична общественной. Открытое пространство со столами и скамейками. Стиль мебели змаев — это в основном скамейки или стулья без спинок. На них помещаются их крылья и хвосты. Возможно, они здесь и стоят выше среди остальных людей, но они явно не брезгуют собирать остатки от жизни змаев.

Несколько человек едят, когда они входят.

— Пришло время ужина, — урчащий желудок напомнил о себе.

В столовой на удивление много пар. Я думала, что большинство последователей Гершома — одинокие, неженатые люди, но в этом отношении я ошиблась. В отличие от общего зала, где располагаются соседи по общежитиям, и они как правило, делят свои столы друг с другом, здесь больше смешанных пар мужчин и женщин.

— Где вы берёте свои припасы? — Я задаю очевидный вопрос.

— Мы справляемся, — говорит Гершом, не ответив.

Я не нажимаю. Разозлить моего хозяина сейчас не лучшая идея. Я не капитан Кирк, готовый отстрелить себе челюсть, находясь глубоко в тисках вражеской базы, отрывисто произнося слова. Играть умно — лучший способ выжить. Наблюдать и передавать информацию. Это то, что я делаю. Думаю, в этом отношении я больше похожа на Спока.

То, что я наблюдаю, меня бесит. Каким-то образом они получают припасы, предназначенные для всех выживших. На каждом подносе лежат пайки, а также колбаса. Они охотятся сами? Являются ли они одной из причин чрезмерного сокращения местных зверей?

Гершом поддерживает непрерывный поток сознания, рассказывая о том, как чудесно обстоят дела у тех, о ком он «заботится». Это всё чушь. Хотя они едят лучше, чем все мы. Должно быть, они воруют.

Он ведёт меня через жилую часть здания. В первой комнате, в которую мы пришли, было всего две кровати, так что я предполагаю, что это для семейной пары. Однако, пока он продолжает экскурсию, ни в одной комнате нет более двух кроватей.

— Где комнаты общежития? — Я спрашиваю.

— Прошу прощения?

— Комнаты общежития? Знаешь, там, где спят одиночки.

— Ах, — говорит Гершом, качая головой, как будто я сделала самое глубоко печальное заявление, которое когда-либо было произнесено. — Да, конечно, ты одна из таких же.

— Таких? Что это вообще значит? — спрашиваю я, гнев нарастает, несмотря на все мои усилия сдержать его. Розалинда не будет гордиться.