Книга Одержимость Анны, страница 113 – Макс Берман

– Да, но я восхищаюсь, насколько глубоко вы это понимаете.

– Спасибо. – Мужчина отпил из стакана с водойи слегка покраснел от неловкости. Ричард так и не привык к похвалам от читателей и критиков.

– Давайте затронем ваш самый популярный хоррор-сон «Цветочник», – заинтересованно продолжила журналистка. – Знаю, вы миллион раз о нем говорили, но ходят слухи, что его планируют номинировать на премию «Зигмунда». Это правда?

– Я не комментирую слухи. – Мужчина пожал плечами. – Но как только появится информация, то я сразу о ней объявлю.

– Может, тогда поделитесь интересным фактом, о котором никто никогда не слышал ранее? Честно говоря, я обожаю этот сон, я пересматривала его десятки раз, если не сотни.

Услышанное насторожило Ричарда: уж кого он не любил, так это ярых фанатов, да еще и журналистов, которые могут вот так просто с ним пообщаться. Ему хватило парочки стычек с неадекватными поклонниками, после чего он стал более скрытным.

– Спасибо, мне очень приятно это слышать. – Он неловко улыбнулся. – Если честно, есть один факт, о котором я все время забывал рассказать. На самом деле самая первая версия «Цветочника» мне приснилась еще в детстве: я видел образ маньяка, который был одержим цветами, кровью и бегал за людьми с садовыми ножницами. Сон был настолько ярким, что запомнился мне на годы. Я только недавно вспомнил этот детский сон и осознал, что идея «Цветочника» пришла мне давным-давно.

– Поразительно! – воскликнула Аннабель. – Спасибо вам за такой эксклюзивный материал.

– Всегда пожалуйста.

– А как же насчет критики в ваш адрес? Не только про то, что вы отказываетесь оставлять автограф на своих литературных адаптациях. Как насчет отрицательных отзывов? Или критика ваших поклонников на тему того, что вы не можете уже как полгода выпустить новый сон?

Ричард мгновенно сжал ладонь в кулак от злости, вспомнив недавний отзыв на его философский сон. Он все так же пытался сохранять спокойствие, но от своих истинных эмоций не убежать, даже под кучей настроек нейронных имплантов или «волшебных» таблеток, которые Кеннеди так ненавидел. Писатель был убежден, что не стоит искусственно стимулировать мозг человека, ведь это мешает «подключаться» к глубокой и тонкой связи коллективного бессознательного, откуда люди веками черпают гениальные идеи. Хотя Ричард в последние дни старался отречься от навязчивой идеи воспользоваться волшебной пилюлей, чтобы придумать новую идею сна.Ему все казалось, что в скором времени ни стимуляторы, ни импланты ничего не смогут сделать: креативный потенциал вот-вот будет исчерпан. И каков же следующий этап в развитии человечества?

– Мистер Кеннеди? – Журналистка остановила поток мыслей Ричарда.

– Да, простите. – Писатель слегка потряс головой. – Один из сложнейший вопросов, честно говоря. Сложнее, чем вопросы принципов построения правильного сна. – Ричард пытался обернуть ситуацию в шутку, но получилось скверно. – Я стараюсь справляться с критикой, выслушивать ее максимально детально и безэмоционально. Честно, порой возникает соблазн воспользоваться стимулятором для спокойствия, но вы знаете, что я не особо фанат подобных штук. Я выслушиваю критику и просто стараюсь понять, где и что я могу улучшить. Кстати, очень часто я вношу коррективы в свои сны для улучшения эмоционального опыта моих поклонников. В этом одно из главных преимуществ снов по сравнению с книгами или фильмами: люди любят погружаться в определенные сны многократно, и им каждый раз кажется, что они проходят через сон впервые. Я просто делаю корректировки.