Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 197 – Евгения Александрова

Её глаза казались странно печальными, но взгляд оставался прямым и ясным. Арнеина стояла чуть поодаль от Сиркха, хранительницей спокойствия при его безграничной силе. И даже если бы она не произнесла ни слова, одно её присутствие будто сглаживало яркие искры энергии, исходящие от императора.

Сиркх обвёл взглядом собравшихся — нас, участников Игры, преподавателей, гостей и гвардейцев, цепью стоявших вдоль площади. По толпе пробежала волна: кто-то склонил голову, кто-то нервно выпрямился, испуганно глянул на грандиозную пару вверху. Я и сама почувствовала, как дыхание перехватило, едва императорский взгляд метнулся в мою сторону.

Затем голос Сиркха разнёсся по всей площади, негромкий, но наполненный силой, словно он говорил не только устами, но и самим воздухом вокруг:

— Мой народ, — властно произнёс он, и тишина опустилась, как заклинание. — Сегодня настал день игры. Хотя время неспокойно, мы не отступим — этот праздник ведёт нас к единству и силе Четырёх богов.

Слова его, будто струны, задевали нерв внутри: «Время неспокойно…» Я переглянулась с Арденом, который нахмурился, соглашаясь, что здесьчто-то не так. Он ничего не скажет про убийство короля Энарии?!

— Сегодня важный день. День, когда мы увидим лучших среди вас — и день, когда слабейшие среди нас могут оступиться и упасть. Вы знаете, что все мы идём по ступеням Четырёх богов к Великому духу — и знаете, какой порой манящей кажется пропасть, когда идти трудно и хочется сдаться. Верно?

Я силилась отвести взгляд, но, будто сорвавшись с глубокой высоты, снова и снова натыкалась на светло-голубые глаза императора. Они смотрели так, словно видели сквозь мои мысли. И в этом взгляде не было ни мягкости, ни живой тёплой поддержки — лишь бесконечная сила и гранитная решимость того, кто привык вершить судьбы.

— Да, император, — хором пронеслось среди всех, кто присутствовал на площади.

Гвардейцы у балконных колонн стояли словно изваяния, только глаза выдавали, что и они ощущают исходящую от императора могущественную волну.

Сиркх дождался, когда голоса стихнут, и продолжил:

— Вынужден сказать, что король Энарии и верный подданный короны сегодня скончался по воле Четырёх богов — его ноша оказалась для него непосильной. — По толпе пронесся короткий, тревожный вздох. — Но пусть пример остальных достойных проводников, готовых к любым испытаниям, станет для вас вдохновляющим. Вам дано больше других — и с вас больше спрос. Когда-то я тоже стоял среди вас. Теперь ваш черёд выбирать — подниматься выше или падать. Не верьте соблазнительной тьме, что обещает отдых, не верьте злу, что стучится в сердца. В мире нет другого мрака — кроме как отдаление от света, сияющего от Великого духа, и в мире нет силы, что способна противостоять этой ослепительной мощи. Вы все… — он обвёл взглядом толпу так, что казалось, видит каждого лично, — вы знаете это сами, прикасаясь к Истоку в глубоких медитациях, и мне нет нужды доказывать вам силу Четырёх богов. Принимая их ладони, как точку опоры, продолжайте идти вперёд к свету, нести свет, излучать его для других. Вы — есть частицы Великого Духа, и он уже среди нас. Вы есть божественная любовь, что однажды стала так сильна, что потребовала себе воплощения наяву. Примите свой дар Четырёх богов и несите его с честью.