Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 180 – Евгения Александрова

Что-то в этом простом жесте было такое волнительное, что у меня перехватило дыхание. Тепло его пальцев на шее, близкое дыхание и снова чувство, что я готова отпустить контроль и довериться ему — потому что только Бьёрн может справиться с моим огнём.

— Пойдём, — мягко и негромко позвал он, и я повернулась к нему лицом.

Ра'Кейа. Львица.

В его голосе это слово звучало не просто как прозвище — как нечто большее, как признание, как игра, в которую я даже не заметила, как начала втягиваться.

Даже когда мы пошли дальше, я не смогла забыть тепло его пальцев на своей коже и глупо улыбнулась, заметив, как теперь, как у Бьёрна, на мне болтаются деревянные побрякушки. Не хватало только нескольких пар серёг в ушах и тонких жгутиков в волосах, чтобы полностью вписаться в его образ. Или татуировок, что скрываются под его рукавами… Интересно, какие они и что значат?

Мы свернули в более узкий переулок, где свет торговых рядов уже не так ярко отражался на камнях мостовой. Воздух здесь был насыщен ароматами сухих трав, древесной смолы и пряных масел — смесь терпких и сладких запахов, от которых кружилась голова. Лавка, к которой мы направлялись, утопала в тенях — одинокий светильник у входа раскачивался на ветру, бросая на стены дрожащие блики.

— Вот и она, — бросил Бьёрн, распахивая дверь.

Я шагнула внутрь, оглядываясь. Внутри было тесно, заставлено ящиками и мешками, а вдоль полок тянулись связки сушёных трав, подвешенных под самым потолком. Дымчатый свет нескольких свечей придавал помещению таинственность — здесь можно было бы легко спрятаться от чужих глаз.

Бьёрн быстро рассказал, что для чего нужно, что ему следует помочь набрать и сложить в сумку для новый целебных снадобий. От меня не ускользнуло то, что многиетравы были для остановки кровотечений и исцеления сложных воспалительных процессов.

Он быстро переговорил с владелицей — худенькой, скромной девушкой с огромными тёмными глазами, которая при звуке его голоса моментально напряглась и кивнула с почтением:

— Да, сентар. Держите, сентар.

Я помрачнела, несмотря на тепло и волнение от прогулки с дарханом. Казалось, в воздухе уже не в шутку разливается опасность и предчувствие каких-то нехороших перемен. Даже то, что Бьёрн взял меня в город стало казаться не уступкой, а способом показать что-то важное, что только грядёт.

Приезд генералов, скорый визит императора, эти слухи про Покровителя, тихий, точно ядовитая змея, таящийся в полумраке Сеттеръянга заговор… Когда мы вышли на улицу, я глубоко вздохнула.

Понятно, почему сюда не пускают гулять учащихся — город паломников несмотря на всю кажущуюся святость дышал корыстью, грехом и искушениями: за одними из дверей я заметила полураздетых девушек, что не утруждали себя манерами, раздавался громкий смех. Наверняка они тоже “поклоняются богам” — например, Ойгону, который покровительствует телесному здоровью и силе. И наверняка телесные удовольствия здесь тоже преподносятся как часть молитв?

И учитывая, с каким трепетом тут смотрят на всех одаренных, посланников Четырёх богов, несложно впасть в гордыню и поддаться страстям…

Я была не раз в порту, видела, как шумят матросы и как завлекают их смешливые и смазливые девицы, обещая неслыханное наслаждение в обмен на золото, но каждый раз меня оберегали от совсем откровенных зрелищ, и либо мама, либо брат заботились о моей скромности. О, они просто не знали, что я о многом услышала от старших подруг, от замужних приятельниц матери и даже кое-что от бабушки. И о сокровенной стороне близости между мужчиной и женщиной — от Нидейлы, в словах которой вместо опасной пошлости текло благословение богов и звенящая любовь от самих духов.