Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 179 – Евгения Александрова

— Да, пару раз, — улыбнулся в ответ Бьёрн. — А ты в Ивваре?

Я отрицательно помотала головой.

— Думаю, там слишком холодно, мне бы не понравилось.

Город жил даже ночью, будто не желая уступать монастырю в поклонении Четырём. Узкие улицы тонко пахли благовониями, ладаном и горячим воском свечей, горящих в бронзовых фонарях, что рассыпались по торговым рядам, как звёзды в тёмном небе.

Я шла медленнее, чем следовало бы, ловя каждое движение, каждую тень, каждый блеск золотых и серебряных подвесок, украшавшихприлавки. Продавцы, хоть и не зазывали громко, смотрели внимательно — к таким, как я, и к дарханам, к одарённым всегда относились с уважением и опаской.

Лавки, заполненные святыми вещицами и многочисленными каменными и мраморными статуэтками в честь стихии Сиркха, сияли в ночи, словно маленькие алтари на каждом углу.

Торговля шла бойко: слухи о скором визите императоров наполняли статуэтки и святые знаки особым смыслом, и продавцы обещали благословение богов каждому, кто купит товар и тем самым почтит священного императора — наместника бога на земле.

Где-то рядом старик в тёмном плаще вёл тихий разговор с торговцем, перебирая ожерелья с выгравированными символами Четырёх богов, где-то девушка прижимала к груди кулон с резной фигуркой Ойгона, шепча про себя молитву, чуть дальше группа молодых людей смеялась, выбирая браслеты с защитными символами.

— Я тоже такой хочу, — увлеклась я яркими украшениями и застыла у лавки, где всё блестело и переливалось.

Продавец, чей большой живот говорил о чрезмерном почитании Ойгона и культа тела и вкусной еды, обратил внимание сначала на Бьёрна и его знак дархана на груди, а потом на золотые браслеты на моей руке и весьма выразительно их рассмотрел, и я смутилась. Кажется, даже один из них стоит больше, чем всё его яркое и сверкающее барахло на прилавке.

— Держите, госпожа, это подарок, — протянул он мне вдруг кулончик-амулет на коротком чёрном кожаном шнурке с огнём — символом Ойгона.

Амулет был простой, деревянный, но вырезан довольно искусно, а на обратной стороне проступал силуэт льва, второго символа младшего из Четырёх богов. Ещё тотемными животными Ойгона некоторые считают ящерицу — за гибкость и выживание в любых условиях, а в северных землях медведя за силу и мощную связь с землей.

— Я же говорю, львица, — прошептал мне на ухо Бьёрн с улыбкой, и слово львица на энарийском прозвучало очень горячо: “Ра'Кейа”. — Бери, раз подарок.

— Спасибо, — смутилась я, но отказываться не стала.

Как будто бы торговец откупался от нас за то, что мы — приближенные к богам и вере — можем развенчать его дело и высмеять поделки и амулеты, не имеющие настоящей силы, лишь изображающие её.

Мы отошли чуть дальше от лавки, уставленной фонарями, имитирующими магические светильники в монастыре — те светлись и мерцали,когда их подпитывали магией дарханы — а в этих просто горели обычные свечки. Бьёрн забрал амулет и, заставив повернуться к себе спиной, обхватил кожаным шнурком мою шею и застегнул застёжку.

Я не сопротивлялась, но сердце отчего-то ухнуло вниз, когда его пальцы коснулись моей шеи, чуть прохладные после вечернего воздуха.

Шнурок был шероховатым, немного грубым, но тёплым от его рук, а сам амулет повис под самым горлом, чуть ниже ключиц, и мне пришлось невольно вдохнуть глубже, чувствуя, как кожа под ним кажется особенно чувствительной.