Книга Бесприданница, страница 1 – Лара Барох

— Кровинушка моя! Ягодка сладкая! Очнись, открой глазоньки свои прекрасные, порадуй старуху! — Женский голос, наполненный слезами, тоской и болью, умолял и звал. Я попыталась открыть свинцовые веки и, судя по радостному ойканью, мне это удалось. Вот только взгляд мутный, расфокусированный, вижу вокруг себя только серые пятна в полутьме.

Нос заложен, поэтому вдыхаю ртом. Лежу и чувствую, что все тело горит, мне нестерпимо жарко, но чьи-то заботливые руки укрывают меня тяжелым, теплым и лохматым. Странно, пледа такого я у себя не припомню, да и давно живу одна, кто может меня так ласково звать? И как могла разболеться настолько сильно, если вечером ложилась спать совершенно здоровой? Не успев додумать ответы, провалилась в небытие сна.

Следующее пробуждение далось легче. Проснулась от того, что все мое тело осторожно протирали теплой тряпкой, а после этого массировали чем-то жестким и вновь укутывали в тепло. Припомнила предыдущий сон, про ягодку и открыла глаза. Все же было интересно, кто это обо мне заботится?

Надо мной склонилась полноватая старуха. Прорезанное глубокими морщинами лицо, нос с крохотной горбинкой, светлые глаза почти без ресниц и тонкая линия впалых губ. Определенно она мне не знакома. А ее одежда еще больше меня озадачила. Далеко не свежий сероватый чепчик, коричневое платье с глухим воротничком и сверху него серый же фартук. Кто так одевается в наши дни? И что она делает в моей квартире?

Переместила взгляд на окружающую меня обстановку, и у меня перехватило дыхание. Это не моя квартира! И не больница! Это вообще нечто, не поддающееся идентификации. Комната метров двадцать, примерно. Стены из бревен без коры, но они почернели от времени. Потолок — такой же бревенчатый и темный, тяжело нависает над головой. На одной из стен выложен из массивных камней камин, и в нем прогорают дрова. Это единственный источник света в комнате. Я специально разглядела потолок, там нет и намека на люстру, и привычных электрических розеток, кстати, тоже нет. Что происходит?

— Проснулась, ягодка! Всевышний отогнал хворь. — Улыбаясь беззубым ртом, старушка и ласково приговаривала.

— Вы кто? — Прошипела больным горлом, но услышала чужой голос. Мой-то родной — ниже и грубее, его ни с чем не спутаешь, а этот другой. И испугавшисьсвоей догадки, вытащила из-под пожелтевшей шкуры, руку. Не моя! Перед лицом маячило тонкое белоснежное запястье, с упругой кожей и проступающими венами. Длинные пальцы заканчивались некрасивыми траурными каемками под ногтями.

— Так ведь Герд я, твоя кормилица и няня. Запамятовала в болезни, ягодка? — Старушка убрала мою руку под шкуру и повыше ее натянула.

— А я кто? — Задала следующий вопрос.

— А ты моя ягодка! Любимица первая! Троих ведь вас выкормила, но сердцем к тебе одной прикипела. — Вообще, не информативно. К тому-же у меня нет братьев и сестер.

— Что со мной случилось? — По всей видимости, вселенная дала сбой, и сейчас от ответа старухи зависит, подтвердятся мои догадки, или нет.

Старушка прекратила улыбаться и суетиться возле моей постели, отвела глаза, а затем присела на табуретку рядом с моей кроватью.

— Совсем ничего не помнишь? — Тихим голосом спросила она.

— Нет.

— Может оно и к лучшему. — Загадочно произнесла… как ее, Герд, кажется? Совершенно нетипичное для женщины имя. — Старый мост под вами обвалился, когда с ярмарки возвращались. Тебя вытащили из стылой воды, а вот батюшку твоего, барона, достали через день. Да и то чудом: он одежей за корягу зацепился. Добро, что на ярмарке закупили… все потопло. — При этих словах по ее щекам прокатились две слезинки.